Лицо Оторвы окаменело. Она хотела что-то сказать, но у нее перехватило горло.
Солдаты покатывались со смеху, насмерть перепуганная Камила не решалась дохнуть.
Оторва обвела собравшихся взглядом. Все произошло в мгновение ока: она нагнулась, выхватила из чулка сверкающий острый нож и кинулась на Камилу. Пронзительный крик, тело падает наземь, кровь хлещет ручьем.
– Убить ее! – вне себя вопит Деметрио.
Двое солдат бросаются к Оторве, но та, ловко защищаясь, не дает им подступиться.
– Не возьмете, собаки! Убей меня сам, Деметрио!
Она подходит к Масиасу, протягивает ему кинжал, опускает руки и подставляет грудь. Деметрио заносит над нею окрашенное кровью оружие, но в глазах у него мутится, он шатается и отступает. Потом глухо и хрипло кричит:
– Убирайся! Живо!
Никто не осмелился задержать ее.
Лишь пронзительный гортанный голос белобрысого Маргарито нарушил тишину и оцепенение:
– Ну, вот и хорошо! Наконец-то эта пиявка от меня отвалится!
ХІІІ
Понурив голову и опустив руки на седло, Деметрио грустно напевал привязчивый куплет. Иногда он надолго замолкал, переживая свою печаль.
– Вот увидите, генерал, в Лагосе я быстренько с вас эту хандру сгоню. Там для нашего удовольствия предостаточно красоток, – сказал белобрысый Маргарите.
– Сейчас мне только одного хочется: напиться вдрызг, – ответил Деметрио.
И, пришпорив коня, он отъехал в сторону, словно желая целиком отдаться своей скорби.
После многих часов пути Деметрио подозвал к себе Луиса Сервантеса.
– Слушайте, барчук, я вот все думаю, какого рожна меня несет в Агуаскальентес?
– Вам предстоит, генерал, отдать свой голос за временного президента республики.
– За временного президента? А кто же тогда Карранса? Ей-богу, ничего я в этой политике не смыслю.
Наконец они прибыли в Лагос. Белобрысый побился об заклад, что еще до ночи развеселит Деметрио.
Волоча но полу шпоры, то и дело поддергивая замшевые штаны, Деметрио вместе с Луисом Сервантесом, белобрысым Маргарито и другими своими помощниками вошел в ресторан гостиницы «Космополит».
– Чего бежите, барчуки? Мы не людоеды! – гаркнул белобрысый.
Посетители, двинувшиеся было к выходу, остановились. Одни незаметно вернулись к столикам и продолжали пить и болтать; другие нерешительно подошли засвидетельствовать свое почтение генералу и офицерам.
– Очень приятно, генерал!… Господин майор, рад вас видеть…
– Так-то лучше! Люблю, когда друзья учтивые да скромные, – одобрил белобрысый Маргарито и, с безмятежным видом вытащив пистолет, добавил: – Вот вам игрушечка, ребятки. Поиграйтесь с нею в жмурки.
Пуля рикошетом отскочила от цементного пола и просвистела между ногами посетителей, повскакавших из-за столов, словно дама, под юбку которой забралась мышь.
Побледневшие люди угодливо улыбались, делая вид, что отдают должное шутке господина майора. Деметрио лишь скривил губы, но свита его надрывалась от хохота.
– Эй, белобрысый! – окликает Перепел. – Видишь того, что к выходу ковыляет? Его, наверно, оса ужалила.
Не слушая товарища и даже не взглянув в сторону раненого, Маргарито с жаром убеждает всех, что с тридцати шагов, не целясь, попадет в рюмку с текилой, поставленную кому-нибудь на голову.
– Ну-ка, друг, становись, – говорит он буфетчику, тащит ого к выходу во внутренний двор гостиницы и ставит ему на голову полную рюмку текилы.
Несчастный отбивается, в ужасе пробует бежать, но белобрысый наводит на него пистолет и прицеливается.
– Ни с места, дерьмо, или в самом деле свинцом подавишься!
Маргарито отходит к стене, поднимает оружие и целится, рюмка разлетается вдребезги, и текила заливает бледное, как у мертвеца, лицо парня.
– А теперь по-настоящему! – вопит Маргарито, подбегает к буфету за новой рюмкой и снова водружает ее на голову молодому человеку. Потом возвращается на прежнее место, стремительно поворачивается и, не целясь, стреляет.
На этот раз рюмка цела, но у бедняги прострелено ухо. Хватаясь за живот от смеха, белобрысый утешает буфетчика:
– На, парень, бери деньги! Рана пустяковая – малость арники со спиртом, и все как рукой снимет.
Нагрузившись текилой и пивом, Деметрио наконец командует:
– Расплачивайся, белобрысый. Я пошел.
– A y меня ничего не осталось, генерал. Но вы не беспокойтесь. Сколько мы должны, друг?
– Сто восемьдесят песо, господин майор, – любезно отвечает хозяин заведения.
Белобрысый подскакивает к стойке и двумя взмахами сбрасывает графины, бутылки и рюмки на пол.
– Счет представишь папаше Вилье, понятно?
И с громким хохотом выходит на улицу.
– Послушайте, друг, где у вас тут девочки водятся? – пьяно пошатываясь, спрашивает Маргарито у невысокого, аккуратно одетого человека, который запирает двери портняжной мастерской.
Портной предупредительно сходит с тротуара, уступая гулякам дорогу.
Белобрысый задерживается и смотрит на него с наглостью и любопытством.
– Послушайте, друг, до чего ж вы маленький да красивенький! Как так нет? Выходит, я обманщик? Вот это мне нравится… А вы умеете плясать как лилипуты? Нет? Бросьте врать, еще как умеете! Я же видел вас в цирке. Клянусь, что умеете! Даже распрекрасно! Сейчас сами убедитесь…
Белобрысый достает пистолет и начинает стрелять под ноги толстому низкорослому портному, который при каждом выстреле подпрыгивает.
– Теперь поняли, что умеете плясать как лилипуты?
И, обняв друзей за плечи, Маргарито тащится с ними в квартал, где разместились веселые заведения, а по пути стреляет по фонарям на углах, в двери и стены домов.
Деметрио бросил его и возвратился в гостиницу, напевая сквозь зубы:
XIV
Табачный дым, кислый запах грязного белья и пота, винные пары, дыхание тесно скучившихся людей. Среди пассажиров – множество мужчин в техасских шляпах с шелковыми лентами, в одежде цвета хаки.
– Сеньоры, на станции Силао приличный на вид мужчина украл у меня чемодан. Сбережения всей моей трудовой жизни! Чем я буду теперь кормить ребенка?
Голос у потерпевшей пронзительный и визгливый, но шум в вагоне заглушает и его.
– Что там эта старуха разоряется? – спросил белобрысый Маргарито, отыскивая себе место.
– О каком-то чемодане и приличном ребенке, – ответил Панкрасио, плюхаясь кому-то на колени.
Деметрио и остальные локтями пробивали себе дорогу. И так как пассажиры, державшие на коленях Панкрасио, предпочли освободить свои места и ехать стоя, Деметрио и Луис Сервантес с удовольствием воспользовались их любезностью.
Какой-то женщине, стоявшей с ребенком на руках от самого Ирапуато, сделалось дурно. Один из пассажиров поспешил взять малыша на руки. Соседки сделали вид, что ничего не заметили. Эти торговки удобно устроились, каждая из них своими чемоданами, собачками, кошками и попугаями занимает два-три места. Зато мужчины в техасских шляпах вволю посмеялись над упавшей в обморок женщиной, отпустив немало шуток насчет ее широких бедер и тощей груди.
– Сеньоры, на станции Силао приличный па вид мужчина украл у меня чемодан. Сбережения всей моей трудовой жизни! Чем я буду теперь кормить ребенка?
Пожилая женщина торопливо повторяет заученные фразы, тяжко вздыхает и всхлипывает. Ее пронырливые глазки так и шарят по сторонам. Со всех сторон ей протягивают подаяние. Бумажки сыплются дождем.