Черкес положил руку на плечо Теймураза:
— Ладно, успокойся! Что было, то прошло! У русских есть хорошая пословица — кто старое помянет, тому глаз вон!
— Спасибо. Вот почему я решил оборудовать основную свою базу здесь. Русские, потеряв на высотах роту, отвели отсюда войска, выставив заслон севернее. А местность за Воротами даже облетают редко. Видимо, решили, что тут все, что могло произойти, уже произошло.
Черкес спросил:
— И за все время они сюда даже разведывательных групп не бросали?
— Нет.
— Что ж. Ты принял мудрое решение, действуя по убеждению весьма сомнительному, но широко распространенному, что дважды в одну и ту же воронку снаряд не попадает.
— Да, исходил именно из этого принципа. А вот и Айна.
Черкес резко обернулся. Увидел на входе в крайний глиняный дом невысокую хрупкую, тонкую, как ветка ивы, девушку, с виду еще совсем ребенка. Хотя ей пришлось уже испытать все, что суждено испытать женщине-невольнице, если не больше того. Главарь наемников спросил:
— Так это и есть твоя наложница? Мне кажется, она тебя с трудом выдерживает, а подо мной сдохнет. Слишком уж тоща и слаба. Я представлял ее другой.
Теймураз усмехнулся:
— Никогда не верь первому впечатлению! Айна не только нас двоих в постели выдержит, но еще и с десяток бойцов. Выносливая сука, хоть и хрупкая, здесь ты прав. И послушна. Надо только припугнуть, будет делать все, что захочешь!
— Да? И когда я заполучу ее?
— Как и договаривались, как только я попользуюсь ею. Дождемся отряд, разместимся на ночь, она сама придет к тебе на отдых. А дом выбирай сам. Не смотри на внешний вид, внутри мазанки теплы и уютны!
Теймураз подозвал наложницу, спросил:
— Ты приготовила воду для душа?
Молодая женщина тихо ответила:
— Да, господин!
— Соскучилась?
— Вы же знаете, мне неведомо удовольствие от близости с мужчиной!
— Тем не менее этой ночью тебе придется обслужить не только меня, но и друга.
Костолом кивнул на Черкеса.
Гейдаров хищно ощерился.
Айна ответила:
— Как прикажете, господин.
— Хороший ответ. В покорности — твоя жизнь, женщина. Сопротивление или каприз — смерть. Мучительная смерть, помни это.
— Я помню.
— Тогда иди, подготовь белье в душевой. Для меня и друга. Пошла.
Женщина повернулась и быстро ушла за крайний дом.
Теймураз достал косяк анаши:
— Раскумаримся, Черкес? Или и сейчас откажешься?
— Сейчас не откажусь. Прикуривай!
Отряд достиг базы в 22.20.
Марш вымотал его, и боевики в большинстве своем, отказавшись от ужина, разбрелись по мазанкам спать.
А в два часа ночи к Черкесу пришла Айна.
Голодный наемник буквально набросился на женщину. И терзал ее, пока полностью не удовлетворил свою животную похоть. И выгнал наложницу.
Бандит уснул в четвертом часу, чтобы в семь уже быть на ногах. И сон ему снился страшный. Вот только Черкес не понял, о чем.
Отсюда и плохое настроение, с которым он после водных процедур явился к Теймуразу.
Наступила пятница. До проведения кровавой карательной операции «Лавина» оставалось двое суток.
Завтра отряд боевиков должен был выйти на равнину, откуда начать движение к обреченному на погром поселку Звездный.
Глава четвертая
В субботу с утра Горшков направился к Карасику. Встретила его супруга Володина, Нина. Приходу участкового жена браконьера была явно не рада. Поэтому, подметая двор, сделала вид, что не заметила, сильнее начав разгонять пыль вокруг себя. Поднимая вместе с пылью и мусор, который не убирался у Володиных месяцами. Сегодня Нина решилась-таки навести порядок возле хаты. Но точно не по собственному желанию. Скорей свекор заставил. Самому Карасику и его благоверной грязь двора была как-то по барабану. Не отличались чистоплотностью Володины.
Пришлось Николаю обозначить свое присутствие.
— Нина!
Женщина и на этот раз не среагировала на участкового, не услышала будто.
Горшков позвал громче:
— Нина, мать твою!
Володина опустила веник, бросив на незваного гостя ненавидящий взгляд:
— Чего тебе? Не видишь, люди делом заняты? Это тебе лишь бы по деревне шарахаться, все одно деньги отвалят, а нам… нам работать надоть, чтобы на хлеб заработать!
Николай усмехнулся:
— Это кто работает? Ты, что ли? Интересно, где и кем?
— Тебя это не колышет!
Горшков резко открыл калитку, вошел во двор:
— Ошибаешься, женщина! Меня на вверенном участке все колышет!
— Совести у тебя нет, Колян! Лишил людей средств к существованию, так еще и издеваться пришел. Че тебе щас-то от нас надоть?
— Муженек мне твой нужен, вот что надоть.
Нина бросила метлу к сараю. Переспросила:
— Муженек?
— Ты глухая? После того как Карась на реке сгорел, оглохла с горя?
— А ты не насмехайся! Выпендрился? Службу справил? Браконьера поймал? Так езжай в район, там тебя отблагодарят, новые погоны навесят. Так на горе людском и выбьешься в начальники!
Горшков повысил голос:
— Ты, Нина, не с соседкой базаришь, а с представителем власти! Обидели, видишь ли, ее, хлеба лишили! Работать, как другие люди, надо, а не браконьерничать. А погоны мои не тронь, а то я так трону, что мало не покажется! Давай сюда мужа!
— Возьми! Вон он в хате, за печкой дрыхнет! Попробуй разбуди. Он вчерась так набрался, как никогда в жизни не пил. Довел мужика!
Николай поправил портупею:
— Вот что, Нина, будить Карася я не буду. Постою здесь, покурю. А ты ему, спящему, шепни на ухо: не выйдет через пять минут, пожалеет! Одно дело — с сетями попался, другое — если я вас еще с самогоном накрою! Из сарая так и прет запах браги! Подошла поди, выгонять собрались? Вот и выгоните на штраф приличный для начала с конфискацией всего самогонопроизводящего оборудования, сырья и готовой продукции!
Нина сплюнула на подметенный двор:
— Ну и аспид ты, Колька! Хуже банного листа!
Но угроза насчет самогона подействовала. В сарае, действительно, стояли две фляги с отбродившей брагой, а также самогонный аппарат, да в доме хранилось литров десять сивухи. А Николай слов на ветер не бросает, раз сказал, то сделает. Женщина поднялась на крыльцо и скрылась в хате. Вскоре оттуда появился Карасик. Лицо опухшее, волосы немытые, фуфайка на голом теле, штаны да тапочки на босу ногу. Спустившись во двор и закурив, Володин спросил:
— Чего звал-то, начальник?
— Сегодня какой день?
— Суббота!
— Вот именно, суббота, а когда на перекат наезжают высокопоставленные беспредельщики? В субботу?
— Ну и че?
— А то! Приводи себя в порядок, одевайся как следует и жди. Поедем засаду на чиновников устраивать.
Володин широко открыл мутные глаза:
— Ты че, с ума сошел? Я думал, ты тады на реке пошутил.
— Как видишь, не пошутил. А ты чего испугался?
— Ни хрена себе! О чем спрашиваешь? Да от них как можно дальше держаться надо, а ты решил…
Горшков перебил Володина:
— Что я решил, мое дело. И сделаю его без посторонней помощи. Тебя впрягать не буду. Пойдешь понятым после того, как я их на сетях возьму!
— Ну, ты даешь! Ага, возьмешь?! Да кто тебе позволит брать таких людей?
— Короче, Карась, я все сказал. Через час выезжаем! И не вздумай слинять, пока я буду отсутствовать! Тогда найду другого понятого, а вот ты вновь понесешь значительный ущерб.
— Какой еще ущерб?
— А вот об этом у Нинки своей спроси! Все, я ухожу. Через час чтобы у калитки стоял!
— Но почему я?
— Потому что ты знаешь, где устраивают бардак наши чинуши! Еще вопросы есть? Нет! Вот и хорошо! Значит, ровно через час!
Не дожидаясь ответа Володина, Николай вышел на улицу. Прошел до усадьбы друга детства — Тихонка Рудина. Тот, в отличие от Карасика, не спал, ремонтировал мотоблок. Горшков поздоровался от забора: