Его жена, лежащая рядом, продолжала молчать.
– Эллисон? Пожалуйста!
Она опять повернулась к нему, перекатившись на бок. Провела рукой по его плечу, а потом взяла за щеку, приподнявшись на локте. Заглянула ему в глаза и произнесла:
– Мне было бы спокойней, если б ты был не один. Если б здесь были еще люди, хотя бы на эти недели. Реджи, например. Он справился бы.
– Реджи в Вирджинии. У него своих дел хватает.
– Ну, тогда хоть кто-нибудь. Чтобы не только ты тут был, совсем один…
– Ты знаешь условия моего договора. Я должен быть один.
– Завтра ты поведешь их в горы. Самый первый день, и ты уже тащишь их наверх?
– На сей раз нужно именно так. Ничего в этом плохого, просто по-другому. Я хочу отойти от привычных схем. Просто на всякий случай.
– Тебе надо было потребовать, чтобы кто-то вас сопровождал.
– Я люблю тебя, – сказал Итан.
– Да уж, это звучит приятней, чем «разговор окончен»… Даже если означает то же самое.
– Я люблю тебя, – повторил он.
Эллисон наклонилась и поцеловала его, а потом прижалась к нему лбом, и ее губы почти касались его губ, когда она опять заговорила:
– Пусть будет, как будет. Я больше не стану поднимать этот вопрос. Тебе это ни к чему, и, видит бог, мне не нужно биться головой о глыбу гранита, которую ты любишь называть своим мнением.
– Что-то у вас нехороший тон, мисс Монтана.
– Не называй меня так!
– Прости. Я помню, ты была всего лишь «вице-мисс».
Обычно этим ему удавалось ее растормошить, превратить злость в смех. Но на сей раз Эллисон продолжала сохранять молчание. Итан обнял ее, перетащил на себя, и все же что-то было не так. Напряженные мускулы там, где они должны быть расслаблены. Он ухватил ее руками за бока и поднял над собой, и теперь наступила уже его очередь искать ее взгляд в темноте.
– Что случилось?
Она помотала головой.
– Не знаю. У меня просто плохое предчувствие. Хотя не могу точно сказать, в чем дело. Может, как раз из-за этого я так за него переживаю. Кем бы из них он ни был. Но вообще-то тут нечто большее. Я просто… просто душа не на месте. Что-то я дергаюсь. Места себе не нахожу. Как будто скоро что-то произойдет.
Итан только посмеялся над ней тогда – в те дни, что очень скоро настанут, он будет вспоминать снова и снова, насколько весомо и даже мелодраматично прозвучало это предостережение в темной спальне, когда их тела прижимались друг к другу, а домик наполняло тепло, отдающее печным дымком.
– Опять начиталась фольклора? – шутливо спросил он. Это был ее любимый жанр, и она бесчисленное число раз рассказывала о своей зависти к тем, у кого есть дар предвидения, что всегда было для него источником веселья: и то, что она в этот дар верила, и то, что желала им обзавестись. – Что ты видишь, детка? Тень луны, тень паука, или кот как-то хитро изогнул свой хвост?
– Нет, – отозвалась она. Голос ее звучал совсем тихо. – Ничего такого я не вижу. Но все равно чувствую.
– В этих горах меня до сих пор не убили. И в нынешнем году такого тоже не случится.
Эллисон промолчала.
– Детка? – сказал Итан. – Этого. Никогда. Не. Произойдет.
– Ладно, – отозвалась она. – Ладно.
Но ее голос был по-прежнему глухим и мрачным. Он осторожно прикоснулся к ее щеке, она поцеловала его ладонь и повторила в третий раз:
– Ладно.
Итан собирался задать ей еще несколько вопросов – настолько она была серьезна. Хотя вряд ли она могла толком объяснить это свое чувство, которое поднялось из чего-то непостижимого, или первобытного, или, черт побери, может, даже мистического. Но она провела ему руками по груди и по животу до самого низа, и тогда все вопросы, которые были готовы слететь с языка, застыли у него на губах, растворились сначала в ее прохладной ладони, а потом внутри ее тепла, а после она задремала у него на груди и Итан не хотел ее беспокоить, но надо было выходить к костру к ребятам, так что он потихоньку выскользнул из постели.