— Что здесь происходит? — Ольга выдохнула с облечением — муж вернулся.
— Они пытались угнать машину!
— Эта дура…
— Как ты назвал мою жену?
— Иван Анатольевич! — громко сказал, спускаясь из кабины, Куратор. — Разъясните, пожалуйста, вашей супруге, что мои полномочия позволяют использовать имущество института — государственное имущество! — по своему усмотрению.
— В случаях крайней необходимости! — подчеркнул Иван.
— Уж поверьте, она самая крайняя, — Куратор обвёл вокруг себя широким жестом, как бы охватывая всю ненормальность происходящего.
— Пусти их, Оль, — устало сказал Громов, — пусть проваливают… Трусы.
Последнее слово он сказал тихо, но Куратор, кажется, расслышал. Он дёрнулся было, но потом внимательно посмотрел на Ивана, пожал плечами и полез в кабину. Ольга отошла в сторону, к мужу, и они вместе смотрели вслед задним фонарям направившегося в сторону выездного поста грузовика.
— Пойдём за машиной, — вздохнул Иван, — Никак у меня не получается самому вести. Чёртова деревяшка…
— Ничего, — девушка взяла хромающего больше обычного мужа под руку. — Я слышала, скоро всем инвалидам дадут специальные машины с ручным управлением. Будешь снова кататься.
— Я пока на мотоцикле! На нём я и с одной ногой управляюсь, — действительно, в институтском гараже был потасканный, трофейный ещё, «Цундап» с коляской, и Иван его часто брал, если надо было быстро смотаться на периметр.
К машине шли, подсвечивая себе фонарями. Иван хромал всё сильнее, видимо, от чрезмерной нагрузки натёр себе культю протезом. Ольга не спрашивала — знала, что отшутится, но в глубине души будет расстроен, что она заметила. Он до сих пор не смирился с потерей ноги, и особенно с тем, что иногда приходилось просить о помощи. И он, конечно, замечал взгляды, которые бросают на них всякие… Двадцать лет разницы! Целая Ольгина жизнь! «В дочки годится» — шипят за спиной. Иван силён и здоров молодым на зависть, ясностью ума утрёт нос кому угодно, но в глубине души очень боится физической немощи. Высматривает тайком перед зеркалом седые волосы…
— Вы на машине? — обрадовался Лебедев, когда они вернулись в институт. — Отлично, это очень кстати.
В вестибюле стало поменьше народу, но появились новые лица. Многих Ольга знала — это сотрудники, которые живут поблизости от института, молодые семьи из общежития, многие с детьми.
— Из общежитий, видите, сами на свет пришли, — подтвердил её впечатление директор. — Там темно, выбирались группами, кто со свечкой, кто с фонариком. Насосы встали, воды нет, плиты не работают, дети голодные… В столовой организовано горячее питание, почти все сейчас там. Вас я попрошу на машине проехать по улицам городка, покричать, чтобы шли к институту. Только аккуратно, я вас умоляю, не провоцируйте панику. Люди и так напуганы. Вот вам громкоговоритель.
Лебедев протянул Ивану электрический «матюгальник» на батарейках.
— Хорошо, сделаем, — ответил коротко Иван.
— А где наш Куратор? — запоздало поинтересовался директор.
— Удрал, — жёстко ответил Громов. — Реквизировал «шестьдесят третий» из гаража и рванул со своим этим Андреем на выезд. Вам разве с поста не доложили?
— Ну, баба с возу… — тихо сказал Лебедев. — Странные они какие-то, между нами говоря. Но с самого верха прислали, не нам решать. А вот с постом связи нет, даже по ТА-578. То ли обрыв на линии, то ли… Прокатитесь до него заодно, ну и…
Лебедев замялся.
— Проверить дорогу? — догадался Иван.
— Да, хотя бы до Александровки. Посмотрите, что там творится, есть ли электричество, связь… Только не задерживайтесь, сразу назад, и на обратном пути подбирайте, если кто к дороге выйдет.
— Задача ясна, — Иван кивнул и захромал к машине, Ольга пошла за ним.
— Холодает, или мне кажется? — поёжилась она, выйдя на улицу.
— Да, вроде как попрохладнело, — согласился муж. — Ничего, сейчас отопитель в машине включим.
— Как вот так можно? — спросила девушка, осторожно выруливая в ворота кованой ограды Института. — Бросить порученную тебе работу, людей, уехать… Ладно, будь ты слесарь какой-нибудь, но тебе же партия государственное дело поручила! Нет, не понимаю…