— С городом мы получили достаточно оружия и боеприпасов!
— Кстати, не помните, кто вот так же точно топал ногами и запрещал мне проводить ту операцию? — невинным тоном осведомилась Ольга. — Кто был настолько категорически против, что мне пришлось проводить её своими средствами и за ва… чьей-то спиной?
Председатель смотрел на неё, как солдат на вошь.
— Кроме того, этим оружием надо кого-то вооружать, — сказал Ольга. — И не только детишек.
— Эти детишки, между прочим… — он глянул на меня и осёкся. Я сделал вид, что ничего не слышал.
— С тобой бесполезно спорить, — устало махнул рукой Председатель. — Всё равно по-своему сделаешь. Не человек, а чирей на жопе. Всегда такая была…
— Не всегда, Палыч. Не всегда, — неожиданно тихо сказала Ольга. — Но что б с нами было, если б я не стала такая?
Коммунары. Холодная ночь
Снега навалило уже по ступицы, но загруженный кузов прижал к дороге ведущие колеса, и машина пошла увереннее. Возле Института орудовал военный путепрокладчик БАТ-М, могучим отвалом отгребающий снег от грузового пандуса, по которому выгружали в подвал какие-то ящики, тюки и коробки. Работа кипела, и Ольге пришлось ждать очереди на разгрузку. Иван сразу выскочил и ухромал куда-то в сторону начальства, а она сидела в кабине и наблюдала за жутковато выглядевшим сквозь темноту и снегопад бульдозером. Он ворочался и взрёвывал в светящейся ауре подсвеченного снега, выплёвывая в чёрное небо клубы солярного дыма, как какое-то хтоническое, выползшее из-под земли чудовище.
— Пошли! — Иван открыл дверь кабины так внезапно, что девушка подскочила от неожиданности.
— Но разгрузка…
— Сейчас подойдёт водитель, дальше они сами. Ты слишком ценный кадр, чтобы баранку крутить, — засмеялся Громов.
В Институте царила суматошная суета торопливой эвакуации — по полутёмным коридорам и еле освещённым аварийными лампами лестницам люди несли, катили и тащили волоком самые разнообразные предметы — от стульев и тюков свёрнутых штор, до блоков электронного оборудования. Это напоминало разворошенный муравейник.
— Куда они? — спросила удивлённая Ольга.
— Вниз, в бомбоубежище.
— Но зачем? Нас будут бомбить?
— Погоди, сейчас на собрании скажут.
— Итак, закрытое партсобрание организации Института предлагаю считать открытым, — сказал вставший с председательского места Лебедев. Он выглядел очень усталым.
— Но я же не член партии… — прошептала Ольга мужу.
— Тихо! — одернул её он.
— Первым вопросом предлагаю рассмотреть принятие в члены КПСС нашего сотрудника Ольгу Громову, с установлением кандидатского стажа в год. Думаю, рекомендации Ивана Громова, члена партии с тысяча девятьсот сорок третьего, будет достаточно.
— Рекомендация мужа? — бросил скептическую реплику Куратор.
Лебедев посмотрел на него тяжёлым взглядом и сказал:
— Я могу сам дать ей рекомендацию, если у вас есть возражения по кандидатуре.
— Нет-нет, продолжайте, пожалуйста, — он сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
— Кто за? Кто против? Кто воздержался? — Куратор поднял руку на последний вопрос.
«Вот гад!» — подумала Ольга. Она волновалась и немного гордилась, что в такой момент партийная ячейка нашла время на неё.
— Принято единогласно при одном воздержавшемся! — провозгласил директор. — Поздравляю вас, Ольга Павловна, примите это с честью и достоинством. Кандидатский билет выпишем вам позже.
— Спасибо, — растроганно сказала Ольга. — Я постараюсь оправдать доверие!
— Теперь, когда на собрании только члены и кандидаты, предлагаю перейти к основной повестке. Слово предоставляется Игорю Ивановичу Матвееву, научному руководителю первой лаборатории.
Профессор не стал вставать, он зашуршал бумажками, раскладывая перед собой какие-то расчёты, и начал говорить так тихо, что директор попросил:
— Погромче, пожалуйста!
— Хорошо, — учёный прокашлялся и повысил голос. — Я попробую коротко обрисовать наше положение с научной точки зрения. В результате, хм… не вполне корректного срабатывания установки, мы получили неожиданный, но крайне любопытный эффект…
— Любопытный? — не выдержал администратор Голоян. — Любопытный?