— Товарищи, — поднялся из-за стола директор, — давайте посмотрим на это как учёные, без эмоций.
— Сергей Яковлевич — обратился он к Воронцову, — допустим — только допустим, — что установка сработает нештатно. Что может произойти в этом случае?
— Мы сожжём впустую десяток мегаватт, — пожал плечами Воронцов, — но реактор у нас свой. Да, ресурс парогенераторов на исходе и ТВЭЛы почти выработаны, но на один запуск их хватит, а потом мы все равно собирались расхолаживать его для перезагрузки.
— А он не может… Ну, взорваться? — поинтересовался Куратор.
«А как же: «Нам ли говорить о рисках?» — Ольге захотелось вернуть ему его же слова, но она, конечно, промолчала.
— Физика водо-водяных реакторов такова, что даже в случае мгновенного бесконтрольного повышения мощности атомного взрыва не случится, — пояснил Воронцов. — С ростом мощности увеличивается температура, следовательно, уменьшается реактивность, и мощность опять падает.
— А вы что скажете, Игорь Иванович? — директор повернулся к Матвееву.
— Меня смущают два момента, — ответил тот. — Первый — из-за состояния реактора у нас не будет резерва по мощности и ресурсу. Однократный запуск на трёх четвертях от максимума — и никакой второй попытки.
— Она не понадобится! — подскочил Воронцов.
— И второй, — продолжил Матвеев невозмутимо. — Есть неопределённость в результатах расчетов. Мы до сих пор не очень понимаем, как меняется фаза поля от градиента мощности…
— Давай так, Игорь, — перебил его Лебедев, перейдя на «ты». — Что может случиться?
— Не знаю, Палыч, — неожиданно тихо и как-то устало ответил учёный. — И это-то мне и не нравится.
— Пойми, твоё «не знаю», против «я уверен» Сергея…
— Именно этим и отличается настоящий учёный от…
— От кого? — запальчиво вскричал Воронцов. — Давайте, Матвеев, назовите меня в лицо… Как вы там меня называете? «Слесарь от науки», да? Так вот, товарищ Лебедев! Я официально прошу вас оградить меня от инсинуаций этого волюнтариста!
— Ничего себе загнул! — удивлённо покачал головой Матвеев.
Вечером Ольга пришла в их крохотную, но отдельную квартирку в жилом корпусе. Засидевшийся допоздна над работой муж отложил бумаги, немного неловко встал, высвобождая из-за стола протез, но, сделав шаг навстречу, обнял её как всегда — тепло и крепко, так, что сердце на секунду зашлось от этой близости.
— Как ты, дорогая? И как он? — спросил Иван, положив широкую сильную ладонь на её округлившийся живот.
— Что сразу «он»? — засмеялась Ольга. — Может, «она».
— Нет, это сын, я чувствую, — ответил муж серьёзно.
— Толкается. Лизавета Львовна говорит — всё хорошо, анализы в норме.
— Лизавета — биохимик, а не гинеколог…
— У неё есть медицинское образование, а главное — у неё своих трое, так что практического опыта ей не занимать, — улыбнулась Ольга.
— Береги себя, ты много работаешь. Совсем загонял тебя этот Куратор.
Наверное, Ольга непроизвольно напряглась, потому что Иван вдруг отодвинулся, внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:
— Всё нормально, Рыжик? Он тебя не обижает?
— Ничего страшного, — быстро сказала девушка. — Просто устала немного. В любом случае завтра он уедет.
Муж недоверчиво покачал головой, но развивать тему не стал, спросив только:
— Завтра? Значит, решились всё-таки?
— Да, утром будет физический пуск.
— Не послушали, значит, Матвеева…
— Вот вам и «режим строгой секретности», — рассмеялась Ольга. — Все всё знают!
— Что ты хочешь, «Загорск-дюжина» — как деревня. Слухи разлетаются моментально. Но вот что я тебе скажу… — он сделал паузу. — Я Матвееву верю больше, чем всем остальным. Он один понимает, как это всё работает. Так что, если он сомневается — то и ты поостерегись. Стой там подальше, что ли… А лучше — вообще не ходи на этот пуск. В твоём положении…
— Нет, — решительно сказала Ольга. — Мы все работали ради этого дня. И у меня всего седьмой месяц, рано ещё изображать наседку на яйцах.
— Люблю тебя, Рыжик, — обнял её муж.
— И я тебя. Пошли в кровать, Лизавета Львовна сказала, мне пока можно… Или ты снова будешь сомневаться в её компетенции?
— В этом вопросе я ей полностью доверяю!
Историограф. «Обратная сторона любви»