Тёмно-зелёные глаза Реми смотрели печально, он вздохнул, снял тонкие чёрные перчатки и устало потёр пальцами лоб. Тед был не в силах подавить в себе гадливое чувство при виде розоватой кожи растянутой в старых заживших ожогах, она напоминала оплывший на костях свечной парафин. Реми налил два стакана тоника со льдом, подвинул Теду глубокое блюдце с разноцветными цукатами и заговорил, отмеряя слова.
– Он с нами сравнительно недавно, с семнадцатого века примерно, не знаю. Если бы мы были её детьми, а не любовниками, то он был бы тем самым капризным избалованным младшим, которому из слепой любви прощается больше, чем остальным. Думаю, она винит себя в его безумии, их связь болезненная, они мучают друг друга, но не могут иначе. Охотник не просто убивает, его это развлекает и тяготит одновременно. Сентиментален и чувствителен, как все маньяки, в этом они схожи с Арманом, оба обожают оружие, только Охотник предпочитает холодное. Больше всего ему интересны в качестве трофеев наши оборотни, он не признаёт за ними человеческой половины, может долго травить, ранить и калечить, не давая времени и сил перевернуться в зверя.
– Марко и Джеймс ведь неуязвимы? Разве не так?
– Любого можно взять измором, задавить числом в облаве. Мы не радиоактивные люди из комиксов. Мы всё-таки живые, Тед. Прошлый раз в начале девятнадцатого века он выследил Маккинли, наткнулся на его отсечённую лапу в капкане, понял, по чьему следу идёт. Загнал его и почти полгода впроголодь держал в клетке. Истязал, оставляя в живых, но, не давая восстановиться, чтоб тот не мог обернуться. Несколько месяцев в состоянии переломанного полутрупа.
Было видно, что обычное хладнокровие изменяет Де Ла Рю, и Тед тоже поёжился от неприятных картин, возникших в воображении.
– И чем это закончилось?
– Елена нашла их. Приехала в имение к Охотнику. И выкупила оборотня из зверинца. Кажется, тогда они сошлись на пяти годах.
– Каких пяти годах?
– Тех, что она провела с ним потом. Её свобода в обмен на жизнь Маккинли. Время – это единственная валюта, которая у нас всегда в ходу по самому выгодному курсу.
– Он отпустил его?
– Да. Не совсем, – Реми сделал усилие над собой и продолжил. – Убил Джеймса у неё на глазах. Так что, считай, отпустил.
– И она жила потом с этим психом?
– Такова цена слова.
– Но как же…
– Пойми, нет другого выхода! – закричал Де Ла Рю, вскочил и грохнул по столу кулаками. – Она связана с нами, мы с ней! Откусываем куски от жизни, глодаем друг друга! Мы все в этом адском круговороте, и навсегда! Я не знаю, как всё это закончить!
– Но то, что творит он, это же ужасно! – воскликнул Тед.
– Ужасно, говоришь!? Но вспомни, дорогой, с чего лично для тебя началось вот это всё?! – Реми обвёл зал руками, нервно шагая вокруг стола. – С того, что Андретти заскучал в своём болоте и выбрался в большой город пожрать обывателей! Он тоже охотился, между прочим! И ты застрелил его, и отрубил ему руку, кстати, помнишь, чтобы выслужиться и прикрыть всю историю? Или когда близнецы грохнули этого твоего тупицу Уилса, или как его там, и его жирного напарника? Кто из нас ангел?
– Да, да, я понял тебя. Понял, что ты хочешь сказать. Но всё равно. У меня в голове не укладывается. Вы ведь как семья? – в ответ взгляд Де Ла Рю облил его тонной ледяного скепсиса. – А к тебе он приходил? – тихо спросил Рэдмаунт. Реми остановился и неровно усмехнулся уголком красивого рта.
– Да, приходил один раз. Лет семьдесят назад примерно. В Ванкувере. Но я был готов.
Он вздохнул, чуть наклонился и достал из ящика пистолет, тяжело звякнув им по стеклянной столешнице.
– Тогда это был кольт Кадьяк. Как только я понял, кто передо мной, я без колебаний снёс себе полголовы. То-то облом вышел, жаль, я не увидел его глупой рожи! – Тед поморщился, и Реми взмахнул руками. – А тут без вариантов, Тедди! Либо самоубийство, быстрый конец, и ты просто потом проснёшься! Да, неизвестно, где и когда, но проснёшься. Не будешь помнить, кто ты и откуда, но будешь целый и невредимый! Либо Охотник гонит тебя, преследует и отрезает от тебя по куску, пока ему не надоест!
– Почему никто не сопротивляется?
– Ну почему же, сопротивляются. Ему интересны сильные соперники, живое и бодрое мясо, чтоб долго дёргались на крючке. Марко оставил ему шрам, прокусил руку, Охотник не забыл этого. С Маккинли он уже дважды снимал шкуру. С Элементалями он редко пересекается, они ведь редко где-то живут подолгу, но Йен тоже левша и отлично фехтует, Охотник уважает его искусство. С Эмером не конфликтует, много сходных интересов, и я уверен, что именно Арман вывел его на бионические системы, новейшие разработки, квотированные для военных. Койл единственный ему не по зубам, если и встречаются раз в сто лет, огрызнутся, и расходятся.