Его жена уже год как умерла от саркомы кости, слишком затянула, не занималась лечением. Девять лет назад Елена была в Москве и заехала повидать О’Лири. Злате он её представил как старинную подругу, которая в городе проездом, другого впечатления и не могло получиться. Оставил ночевать. Они за полночь засиделись на кухне, вспоминая прошлые поездки и обсуждая общих друзей. Жена не могла не почувствовать искр между вечными любовниками, и бдительно не отходила от мужа ни на шаг, пока не заснула на стуле, утомившись.
Елена должна была усыпить её до утра, но была слишком увлечена общением. Они с Патриком закрылись в ванной комнате, секс перед зеркалом был красивым, воздух раскалился. Всё было замечательно, пока проснувшаяся Злата не стала ломать дверь с безобразным скандалом. Они долго ругались с О’Лири, жена полезла в драку. Сцена вышла отвратительной. Елена помогла женщине заснуть, успокоила и забрала воспоминание о неприятном эпизоде.
Она не пустила потом к себе Патрика обратно, хоть он и грозился снести замки. Была расстроена собственным промахом. Остаток ночи пролежала без сна, размышляя о том, какие чувства испытывают Живущие Давно к своим супругам, если таковые и находились. Ревнуют ли, как переживают их смерти, как смиряются с этим калейдоскопом уходящих женщин.
После своей первой жизни она не раз увлекалась смертными, и бывала замужем, устраивая свой комфорт. Но не знала, каково приходится её вечным возлюбленным. До сих пор не умела говорить с ними об этом. Каждый по-разному, но они сами решали эти проблемы. Их браки были скоротечны, ведь совсем недавно редкая женщина доживала до сорока лет, а положение вдовца в обществе более выгодно.
Но Елена только приветствовала эту имитацию нормальной человеческой жизни. Требуя не отличаться и не выделяться, она хотела уберечь их от излишнего внимания. Со склонностью людей к панике и мгновенному распространению по сетям страхов и фобий любые костры инквизиции покажутся просто курортом по сравнению с охотой, которую могут открыть на них!
Те, Кто Живут Давно, исполняли её волю. Елена была благодарна им, признательна за верность и послушание. Лишь Андрей всегда спорил с ней, презирая смертных. Подчинялся, хоть и больше всех страдал, сдерживая свою силу, мучительно сжимаясь в рамках, которые она выставила для них.
Начало двадцатого века, Россия…
– Сейчас мы, Николай Ефимович, с морозцу-то! Здравствуй, Семён, чем потчевать будешь? Сегодня кутнём слегка, есть повод как-никак!
Солидный посетитель в вицмундире распахнул тёплую шинель, чтобы все присутствующие в трактире на Восьмой Рождественской улице могли разглядеть свеженький поблёскивающий орден
– Пожалуйте, Степан Михайлович, селянка рыбная нынче хороша, щи готовы, котлеты рубленые из телятины, с картофелем и белым соусом! Жаркое из свинины с грибами!
– Давай, тащи селянку и котлет! Да нет ли газеты сегодняшней?
– Извиняюсь, Степан Михайлович, её господин приезжий спросил, сейчас в малой зале сидят.
– Так накрой нам там же у окна, да поскорее!
– Правда, обедать-то давно пора! Прозаседали мы нынче! – вздохнул сопровождающий его чиновник помоложе в сером штатском сюртуке и с редкой русой бородкой.
– Да уж, Николай Ефимович!
Они прошли через большой зал с крашеным полом в комнату менее просторную, где было всего три столика «для публики почище». Приятели устроились за лучшим из них, у окна в лиловых плюшевых шторах с кистями. За столом в углу, спиной к ним расположился посетитель, со степенным аппетитом уплетающий щи, и одновременно внимательно пролистывающий «Санкт-Петербургские Ведомости». Мужчина привычно горбился, как часто поступают люди, опасающиеся побеспокоить своим ростом и весом. На вешалке рядом висело драповое пальто с бархатным воротником, и новая шляпа, под стулом стоял небольшой чёрный саквояж.
Ожидающим обеда чиновникам подали малый графин водки и нарезанную селёдку, приправленную горчичной подливкой. Закусив, они вернулись к прерванной на пороге трактира беседе.
– Так, в продолжение предмета нашего разговора? Я бы не отказался нынче к девочкам! – вполголоса заговорил серый сюртук.
– Ваша страсть к рублёвому разврату мне давно известна, но это совсем другая масть! В заведение Мадам Эмер так запросто не попасть, двери туда открывают только очень большие деньги!
Широкая спина за соседним столом чуть вздрогнула, мельхиоровая ложка замерла над тарелкой. Чтобы лучше расслышать сторонний разговор, посетитель наклонил голову.
– Да что вы говорите? – ахнул серый сюртук.