Пистолет у него был "левый". Помнится, чёрт понёс его с ним, только что приобретённым, только что опробованным в загородном лесочке, мимо одного из питерских вещевых рынков... и-по великому жизненному закону - прямёхонько под омоновскую облаву. Проверявшую не только пресловутых "лиц кавказской национальности", но почти подряд всех мужчин, особенно плечистых и крепких. "Оружие?" - строго спросил юный милиционер. Славик преисполнился весёлого вдохновения и ответил с улыбкой, точно младшему коллеге по службе: "А у кого его сейчас нет?" Омоновец в чёрной маске и бронежилете, ничего подобного не ожидавший, только моргнул: "Разрешение?.." Славик почувствовал себя победителем и расплылся ещё шире: "А у кого оно сейчас есть?" Милиционер о чём-то подумал, нахмурился и мотнул головой: "Проходите..."
Славик потом долго гадал, за кого его приняли. Не иначе как за старшего брата. При исполнении важного таинственного задания...
И вот теперь он снова держал в руках свой "ТТ", полсуток назад спасший ему жизнь, и понемногу приходил к убеждению, что пару бутербродов с твердо-копчёной не западно съесть и без масла. Его передёрнуло, когда он подумал про уличный холод. Про липкий мокрый снег, который далеко не везде убрала специальная техника. Нет, действительно, глупость какая. Вовсе незачем переться наружу...
Он и не попёрся. И слопал-таки свои бутерброды без масла, и запил их не кофе, а припасённой в ячейке холодильника большой бутылкой крепкого "Хольстейна". Потом сунул в "Панасоник" кассету и один за другим просмотрел несколько старых фильмов со Шварценеггером. Особенно он любил "Хищника". Вот только в этот раз ему никак не удавалось сосредоточиться на происходившем среди кинематографических джунглей. То уплывало внимание, и он обнаруживал, что незряче таращится в телевизор, размышляя о совершенно посторонних проблемах. То начинало казаться, будто пальба и экранная ругань маскируют некие шорохи, доносящиеся из прихожей...
После пятой проверки и подкручивания всех замков он вдруг облился потом и вырубил видюшник, оборвав Шварца на полуслове. Выключил по всей квартире свет и наглухо задёрнул шторы. И долго сидел в темноте, слушая звуки отходящего ко сну дома и постепенно осознавая, что отказался от вылазки в магазин вовсе не из-за снега и холода. Да плевать он хотел на холод и нечищеные тротуары!
Он просто боялся.
Испарилось лучезарное чувство победы - ОТБИЛСЯ!!! И ещё отобьюсь, ну, кто первый?!. - и на смену пришло трезвое ощущение загнанности. У него шевельнулись волосы, когда он вспомнил свою утреннюю поездку домой. Господи!.. Ему ли было не знать, как ЭТО бывает!.. Идёшь ты, к примеру, через пустырь... да какое просто по улице! - и совершенно случайно встреченный незнакомец интеллигентно спрашивает прикурить. Или даже не спрашивает - минует тебя, слегка коснувшись рукой. Ты стоишь в набитом метро, и кто-то, притиснутый к тебе толпой, читает через твоё плечо рекламу супермаркета "Кайзер". Ты сидишь в полупустом вагоне, и дедуля с палочкой - другого места не нашёл - устраивается рядом и начинает рыться в хозяйственной сумке. Тебя останавливают в магазине:
"Вы ценник не прочитаете, а то я очки дома забыл?.."
А потом твоё бездыханное тело увозят на машине с мигалкой, и равнодушный судмедэксперт извлекает на Божий свет проткнувшую сердце заточку, сделанную из хрупкого надфиля.
Всё просто. И ни свидетелей, ни следов. Да хоть бы и были - тебе-то до этого... Если уж Михал Иваныча Шлыгина... за которым Базылев, пулковские... в итоге всех дел - в собственном кабинете... длиннющим строительным гвоздём, по шляпку загнанным в глаз...
Он, Славик, ни звука тогда ни о чём не сказал. Ни единой живой душе. Ни сразу, ни после, когда его допрашивали как свидетеля. Был твёрд в показаниях: собирался домой, выглянул во двор покурить... а что дальше - полный абзац! Не видите, голова забинтована?.. Самих бы вас так, я бы посмотрел, много ли вспомните!!!
...Славик не увидел и не услышал его. Он вообще не подозревал о присутствии постороннего, пока прямо сверху не протянулись руки и не сцапали его за шею, так что дыхательное горло оказалось наглухо перекрыто. Пока Славик таращил глаза и, забыв про "стечкина" в кобуре, судорожно хватал эти руки в попытке вернуть себе способность дышать и кричать - его оторвали от земли и вознесли за край крыши. Ещё через несколько секунд он прижимался лицом к мокрому шершавому рубероиду и наконец-то мог наполнить воздухом лёгкие, но на горле по-прежнему лежали чуткие и очень жёсткие пальцы, так что на героические глупости совсем не тянуло.
Женя Крылов в гараже закричал снова. Сквозь крышу были очень хорошо слышны все подробности. Славик вздрогнул, понимая, что сам угодил в сходную ситуацию. Животное чутьё подсказывало ему: человек, державший его, никакими комплексами не мучился.
- Ну? - дохнул в ухо голос, незнакомый, но очень зловещий. - Кто ещё в здании?..
Но менты поняли. Умные попались. А то! Они, которые ведут такие дела, только в детективах тупые, если автору зачем-нибудь надо, А по жизни... не приведи Господи. Особенно тот, на Листьева похожий,- Плещеев. Сергей Петрович. Из охранного агентства "Эгида", чья хрен знает кем всполошённая группа захвата всё обнаружила. Видали мы такие агентства... Сидел рядом со следователем и больше помалкивал, только усы теребил, слегка улыбался и смотрел сквозь очки... Смотрел, блин!..
Отставной (тогда уже) охранник шлыгинской фирмы готов был поспорить Плещеев, сука, допёр, с какой это радости его, Славика, пощадил наёмный убийца. Тот, страшный, безжалостно отправивший на приём к Богу Шлыгина, Гошу, Ключа и Трамвая...
Допёр... и хотя бы словечко. Только в конце, когда Вершинина уже отпускали с миром, приватно отозвал его в уголок кабинета: "Возьмите визитную карточку, Вячеслав Александрович. Просто на всякий случай. Мало ли, может, со временем всё же что-то припомните..."
Славик мрачно ответил "угу" и карточку взял. Хотя на деле предпочёл бы не вспоминать, а забыть. Да как можно крепче.
...Подъёмник зарычал и завибрировал, оживая. Горизонтальные штанги медленно поищи вверх и потянули с собой, привязанные руки. Женя закачался над полом, царапая по нему носками кроссовок. Он смаргивал с ресниц слезы и пытался приподняться на носках, чтобы дать хоть какую-то передышку рукам. Ничего не получалось.