Бьякуран принюхался.
- Там есть корица?
- Да. – Тсуна немного удивилась, ведь обычно люди не обращали на её чай ровным счётом никакого внимания. Только иногда возмущались про различные добавки, заявляя, что «это же извращения и сплошная химия!» и начинали нести подобную чушь. А чай с сахаром – не извращение, ага. Тем более, что «химию» девушка чувствовала и не пила. А когда какие-то идиоты вдруг понимали, что пять-семь литров чая в день для Тсунаёши норма, то начинали возмущаться, спрашивать, как она выдерживает, нормальная ли она, какой у неё диагноз и объяснять, почему это ужасно вредно для здоровья. Последствия чрезмерного потребления чая назывались самые разные: от ожирения до аутизма. К счастью или к сожалению, те, кто знал Тсуну не как обычную молодую девушку, до таких вопросов либо не опускались, либо имели мозги, либо не рисковали их задавать. Сверстники Тсунаёши после таких вопросов и заявлений обычно долго не могли… много чего делать, ибо достали, а на выживших из ума старушек девушка старалась внимания не обращать. Так что такой необычный вопрос по поводу чая был даже приятен. – А ещё мята перечная и обыкновенная, чайная роза, гвоздика, лаванда и чабрец.
- А можно… И мне, пожалуйста.
Смущённый Бьякуран?! Смущается по поводу чая?! Это определённо событие века. Нет, тысячелетия. Да нет, схожего по масштабам события не было ещё за всю историю человечества.
- Сейчас.
Тсуна сходила на кухню за кружкой. Как назло, в кафе они все были тоже чёрные и тоже с цветами… ну почему она так ответственно подошла когда-то к оформлению?! Нет, собственно, дизайн кафе был прекрасен и девушка им заслуженно гордилась. Но в этот конкретный момент была одна маленькая проблемка: несмотря на небольшое с утра количество клиентов, кружек было мало. И все они были с какими-то… не очень выгодными цветами.
Колокольчик, астра, красная хризантема, лиловая сирень, белая лилия, мальва, красная роза, белая роза, калла, белая и розовая гвоздика, тюльпаны красные и жёлтые… И даже банальной сакуры не было, хотя кружек с ней было вроде как очень много! Да как это вообще возможно?!
Так, что весь этот букет, если не называть его супом, означает?
«Думаю о тебе» – о да, днём и ночью. «Разнообразие любви»… например, ненависть… «Любовь», «первая любовь», «чистота, непорочность», ну хоть что-то приличное, «истерзанность любовью», ну прям восхитительно подходит, «настоящая любовь», «вечная любовь», «восхищение»… это да, но не настолько же, чтобы признаваться! «Первая любовь»… О, «презрение»! «Любовь», «безнадёжная любовь».
Какая красота! Почему-то Тсунаёши никогда раньше не задумывалась над тем, что её цветочки означают для людей искушённых. Бьякурана на неё не было, ага.
Стоп, а что же тогда у неё в чае плавает?
Мята – «подозрение», неплохо, чайная роза – «красота, молодость», гвоздика… какая она там? Вроде красная… «страсть». Это грустно. Лаванда – «сомнения». Чабрец – «экономность». Восхитительный букет.
Но хотя бы не из одной любви состоит.
Тсуна поняла, что лучше ей вообще не показывать знание языка цветов. Но как будто он ей поверит, с таким-то кафе! Но лучше всё-таки быть осторожнее.
Поэтому белую гвоздику девушка с сожалением отвергла. Решила взять колокольчик. Это ведь правда, что она о нём думает. И даже цензурнее, чем о некоторых других незваных гостях, он вполне может этим гордиться!
Бьякуран терпеливо дождался своего чая и даже предложил ей зефира, но не вышло. Тсунаёши любила все сладости… кроме зефира. Парень, правда, ничуть не разочаровался и принялся с удвоенной силой поглощать его сам, руководствуясь простым жизненным принципом «мне же больше достанется». Тсуна не возражала.
- Итак, зачем же вы пришли?
- Неужели мне не может быть просто приятно ваше общество? – Постарался пошире растянуть свою бесконечную улыбку парень. – И ваш чай, разумеется.
Это было так приятно, что волей-неволей захотелось разулыбаться. Но понятно было, что это чудовище просто манипулирует. И откуда рычаг узнал, интересно? А, ну да. Стоп, он в параллельном мире, получается, следил за Тсунаёши из параллельного мира… а как? Ну, хотя, не факт, что она там информатор. И не факт, что вообще умеет пользоваться пламенем. Может, там её давно уже прикончили по приказу отца. Или её вообще никогда не существовало. Но эти варианты девушка из головы сразу же выкинула – нечего мешаться, под ногами разумных мыслей, когда речь вообще о другом. Да зачем вообще об это думать сейчас?
- Не может. – Отрезала Тсунаёши.
- Ну ла-а-адно. – Он изобразил очень обиженную рожу, и Тсуна еле подавила смешок. – злая ты.
На ты? Ну ладно.
- А ты сама добродетель.
- О да. Я белый и пушистый. – Парень смешно тряхнул головой, и Тсунаёши поняла, что если сейчас это не прекратит, то точно поддастся его чарам, и будет хуже.
- Ну так и зачем ты пришёл, полный песец?
- Почему песец?
Ну да, прекращать тоже надо уметь… Уметь сдерживать себя.
- Потому что белый и пушистый.
- А полный почему?
То есть его только это и волнует?
- Потому что зефир.
- Логично.
- Так и зачем же ты явился пред мои светлые очи?
- Понимаешь ли, цветочек. – Начал Бьякуран тоном, каким обычно оглашают чьи-нибудь высочайшие повеления. Обращение Тсуне уже понравилось. – Я бы хотел встретиться с носителем Кольца Света.
Ничего себе запросы.
- А зачем?
- Всё-то ты знать хочешь.
- Конечно, хочу, я же информатор.
- А, ну да.
Девушка допила чай, но идти за новой кружкой постеснялась и решила дождаться, пока то же сделает Бьякуран.
- Совсем забыл?
- Совсем забыл.
Не смеяться. Не смеяться. Не смеяться. Улыбаться нужно, а вот смеяться нельзя. Надо изображать умного человека. И почему без маски это делать так сложно? Надо тренироваться. А ещё надо не смеяться.
- Ты мне напоминаешь одного знакомого иллюзиониста.
- Я с ним знаком?
- Понятия не имею. В этом мире – вряд ли.
- Понятно.
- Так зачем тебе носитель Кольца Света?
- Не убью, не бойся.
- Я не Ария.
- А жаль.
Глубинный смысл этой фразы Тсунаёши не очень поняла, но, в любом случае, заметила, что Бьякуран тоже допил свой чай.
- Ещё чаю?
- Да, пожалуйста.
- А какого?
- Любого. Чтобы только с корицей был, хорошо?
- Хорошо.
Девушка начала рыться в своих шкафчиках и пакетиках.
Высокохудожественный и говорящий сам за себя чай состоял из заказанной корицы, пурпурной гвоздики («непредсказуемость»), васильков («взаимопонимание»), лаванды («сомнения»), мяты («подозрение») и, собственно, зелёного чая. Тсуна не была уверенна в том, что Бьякуран начнёт читать ингредиенты и так сразу искать в них смысл, но пусть лучше чай несёт какой-то смысл.
Себе же она заварила простой пакетик привезённого из Испании липового чая.
Вернувшись к столу переговоров, она в третий раз спросила:
- Ну и зачем тебе носитель Кольца Света?
- Интересно познакомиться.
- Восхитительный ответ.
- Ну, у тебя есть проклятый дар.
Интересно, с чего это он решил? Может, по наследству не передался. А, ну да. А хотя… не может же быть так, что во всех мирах у неё есть интуиция.
Значит, блефует.
- А вдруг нету?
- А вдруг есть?
- А если всё-таки нету?
- А если всё-таки есть?
Бред собачий затягивался, и Тсунаёши решила сделать то, о чём с момента прихода Бьякурана напрочь забыла. Она подумала.
А подумала она о том, что стоит, наверное, «познакомить» его с носителем Кольца Света. Если она вскроется сейчас, то Бьякуран, конечно, никому лишнего не расскажет. Хотя… У него же будет лазейка «я говорю не о Саваде Тсунаёши, а об Акабаяши Миёми». Но это если она скажет, что она – Акабаяши Миёми. Но вот это сделать придётся точно – слишком много вокруг лишних источников информации. С другой стороны, если она явится к нему под видом Акабаяши Миёми, то с лазейками в клятве будет ровно та же ситуация. Нет, можно вообще не вскрываться, но Тсуна не была уверенна, что это у неё получится. Хотя… А что такого Бьякуран хочет сообщить носителю Кольца Света, совершенно незнакомой ему девушке?