Успокоительное она всё же выпила, чтобы укрепить свою маску спокойствия. Осторожно, так, чтобы никто не заметил. И чай себе заварила с мелиссой, перечной мятой, обыкновенной мятой и лавандой. Откуда маме или Реборну знать их свойства?
Правда, и вкуса чая она тоже почти не почувствовала. Удивилась даже – почему он как обыкновенная горячая вода?
Никто ничего и не заметил. Реборн всё время смотрел на неё с очень задумчивым видом, но он больше думал, чем смотрел. Тсуне не хотелось просчитывать, что он думал. Самое дерьмовое занятие из всех. Это, конечно, как раз для неё… Но она уже от этого устала. Слишком от этого устала.
После завтрака Тсунаёши ушла, даже не попрощавшись вслух, а лишь слабо помахав маме рукой.
Не хотелось ничего. Ни в кафе идти, никуда. Может, вообще в школу сходить? Нет, она там повесится. Повеситься…
Нет, умереть – тоже не выход. Возникнут новые Аркобалено. Весело будет. За что ей это?.. Да за всё дерьмо. Что она, дурёха, не знает, что ей за что? Как она ещё смеет спрашивать у себя что-то подобное? Она не должна даже думать о том, что для неё возможно право страдать. Вендиче тогда заберут Мукуро… Мукуро… Мукуро.
В носу снова противно защипало, Тсунаёши опустила голову. Не выдержала и опустилась на корточки, будто подломилась. Ей самой пришло в голову это сравнение, но она отогнала его, решив, что она опять размышляет, как последнее дерьмо. Она же это заслужила. Она не может ломаться, она может только разваливаться, как излишне высокая башенка из дерьма, которую какому-то психу пришло в голову построить. Ей ещё очень захотелось упасть на колени, а то и вообще сесть на землю. А то и вообще провалиться под землю, лишь бы быть ниже… как можно ниже.
Потом она подумала, что это не должен никто видеть. После этого всё же упала.
Потом она подумала, что и сама не хочет себя видеть.
Потом она, конечно, снова вспомнила, что такие мысли могут принадлежать только полному дерьму…
====== Часть 47 ======
- Ты совсем с ума сошла?! – Возник рядом смутно знакомый голос.
Девушка не ответила – она пыталась вспомнить, кому он принадлежит.
- Тсуна, Тсунаёши! Очнись! Как ты до этого дошла?! – Запаниковал другой голос, казавшийся чуть знакомее… или, наоборот, другой голос был ближе?
Какие глупые, банальные слова. Как это бессмысленно… Какая это чушь.
- Она очнулась. – Сообщил первый голос. – Только либо не хочет ответить, либо не может. Может, с ней что-то не так?
Личность говорившего вертелась в голове, но никак не вспоминалась. Это было что-то смутно знакомое, близкое. Тсунаёши как будто не понимала ответ, но не могла его сформулировать.
- Что с ней может быть не так? – Занервничал второй.
Тоже. Он был девушке знаком, явно знаком, но даже образа его в голове не возникало, Тсуна даже не могла его представить. И имя его не могла вспомнить, ни буквы, хотя, казалось бы, образ этого имени был совсем рядом.
- Понятия не имею. То ли она что-то новенькое в своём самоубийстве намутила, чего я её могу отследить, то ли я вообще ничего понять не могу. Бред какой-то.
Самоубийство? Она совершила самоубийство? Да вроде бы нет… А что было?
Девушка поняла, что не помнит, что было раньше.
Она совершила самоубийство? Может, она не помнит, потому что уже умерла? Чьи это тогда голоса?
- Очнулась… Тсунаёши. – На этот раз второй голос казался задумчивым. – Открой глаза.
Глаза? Что такое глаза?
А…
У неё есть глаза?
Да? Как она раньше об этом не подумала. Где у неё глаза?
А…
Девушка вспомнила и открыла глаза.
А, их зовут Мукуро и Бьякуран. А… но она же не совершала самоубийство!? А совершала она… Мукуро!
- О! – Воскликнули оба одновременно. – Тсунаёши.
- Бьякуран?! – Удивлённо вопросила Тсуна. Вообще-то важнее ей был Мукуро, но при Бьякуране она не хотела как-либо показывать наличие произошедшего конфликта. Если Мукуро ему не рассказал, конечно… – Мукуро? – Добавила она тут же, чтобы парень не подумал, что она на него, смешно даже подумать, обиделась, или, например, не хочет видеть, или игнорирует, или что ещё можно в данной ситуации подумать.
- Доброе утро. – Хмуро сказал Мукуро. – Что ты, за ногу тебя, дуру ненормальную, об стенку, творишь?!
Тсунаёши удивлённо заморгала и ничего не ответила.
– Тихо, тихо. – Сказал Бьякуран. – Ей плохо, разве ты не видишь?
Ей плохо? Как смешно. Как глупо. Такой, как она, не может быть плохо. Стоп, она что, подумала, что Бьякуран сказал глупость? Дура дерьмовая. И она опять портит ему жизнь… Им обоим.
- Просто плохо – это не причина суицида. Я как-то последнее время не замечал за ней… причин. По крайней мере, вчера вечером, когда мы с ней… в последний раз виделись.
- А может быть не просто плохо. – Вскинулся Бьякуран. – Может внезапно что-то случиться. А может, ты ничего не замечал, а оно было. Не всегда всё можно заметить, понимаешь? Не всегда подобное выражается в поведении.
- Но к самоубийству надо прийти. Надо долго-долго размышлять, решать и передумывать, мучиться выбором. Если у тебя есть желание сдохнуть, то ты перед этим десять раз подумаешь, десять раз полюбишь жизнь и десять раз разлюбишь. Взвесишь все факторы, может, передумаешь ещё.
- Тебе, может быть, и надо. – Жёстко сказал парень. Тсуна заметила, что зефира у него не было.
- Ну дура она последняя, если ей это не надо!
Ну да, дура. Только не поэтому.
- Сам ты идиот!
И Бьякуран туда же.
- Да что ты знаешь о самоубийстве? – В голосе Мукуро сквозило какое-то болезненное отчаянье.
- Многое. Поверь. – И безвечной улыбки у Бьякурана сейчас тоже не было. Как будто он её потерял.
Мукуро почти пристыженно не ответил.
Тсунаёши снова поняла, что сейчас заплачет. Держаться, держаться, держаться… Думать о том, что она до сих пор не знает, когда же она успела сдохнуть. Или почти сдохнуть. И всё же, она сдохла или не сдохла?
Вот, молодец.
Девушку поставили на ноги, и она с удивлением сообразила, что до этого лежала на руках у Бьякурана.
- Ты нам расскажешь, что у тебя случилось?
- А.. А что у меня случилось? – Задала Тсуна этот вопрос, желая то ли отвлечь, то ли отвлечься от… от того, что они знают про самоубийства.
- Ты совершила нормальное неосознанное иллюзионное самоубийство, то есть создала иллюзию, что тебя вообще нет. – Сказал парень, зачем-то придерживая её за плечи. – Мукуро и Торикабуто тебя… еле вытащили. Я понимаю, что ты могла не знать, что делаешь и просто захотеть, чтобы тебя не было, но что-то же заставило тебя это сделать.
Девушка замолчала. Да, действительно захотела. Неосознанное самоубийство… на самом деле, самое осознанное из возможных. То, на совершение которого не подействуют никакие внешние факторы.
- Ты сделала это осознанно, или просто нечаянно захотела? – Продолжал Бьякуран свой спокойный и мягкий допрос.
- Осознанно захотела. – Ответила девушка.
Она очень не хотела обсуждать эту тему, тем более, с Бьякураном. Но выбора как-то особо не было.
- Ясно. – Сказал он. – Вы не против, если я её у вас ненадолго позаимствую? – Спросил он у Мукуро.
А не у Тсунаёши. Впрочем, понятно, кто такое дерьмо спрашивать будет?.. Но ведь и кто такое дерьмо спасать будет…
А ведь она и Бьякурана очень обидела… хоть он и не знает, что это была она.
Дерьмо.
- Не против. – Ответил парень. – Я буду очень рад, если вы приведёте её в чувство.
Разве у дерьма есть чувства?..
Надо было ей действительно умереть.
- Пойдём. – Сказал парень и взял её за руку.
Девушка вяло подчинилась.
Он остановился и сказал:
- Нет, есть способ получше.
Широко улыбнулся и подхватил её на руки. Снова. Лучше бы она действительно умерла.