— Но ведь вкус — это дело долгое…
— Но вкусы меняются. — Возразила девушка. — Раз в несколько лет, но меняются ведь. В чём-то.
— И какой же тебе вкус больше нравится? — Поинтересовался он.
Надейся, дорогой, надейся.
— Во-первых, все, что я пью, во-вторых, я-то язык знаю, значит, моё мнение может быть предвзято и, конечно, не обязательно замыкать это на чай. Вернее, не надо. Надо — вообще на все растения. Слушай, да тут же не только гадать можно, а целую религию создать! С таинствами предсказания, со своими значениями, с духовенством, там ещё должен быть какой-то условный бог плодородия-предсказания, который определяет, какому растению расти, а какому не расти, как ты ни бейся, который все эти значения придумал, которые мы соберём со всех народов и религий мира и объявим его наследием, а кого-нибудь типа меня — пророком или около того… Плохо представляю себя главой церкви, но займусь, если окажусь не у дел.
— Это идеально. — Так и знала, что он это скажет. — А меня возьмёшь к себе каким-нибудь… кардиналом?
— Конечно. — С радостью согласилась девушка. — Тем более, что с твоей помощью и возможностью добычи информации наша цветочная религия быстро станет мировой.
— Ну, я же не могу видеть будущее…
— Ничего, ты ещё много чего другого можешь видеть. — Утешила Тсуна.
— Вот идёшь ты незнакомой дорогой в незнакомое место незнакомой ночью, смотришь на окружающие деревья и уже знаешь, сколько будет нападавших. — Донёсся голос с потолка. — Нападающих, вернее. Нет… нападущих… что за бред? Тех, короче, которые нападут. И сами они тоже знают, в каком количестве им на промысел идти. Поздравляю, босс, ты сгенерила идеальный мир, где все всё знают наперёд!
— Ты тоже молодец, но ты сейчас получишь. — Обрадовала голос девушка. — Это во-первых. А во-вторых… да, точно! Растений в мире столько, что смыслов не напасёшься, а в сочетаниях — так вообще. Так что предсказать можно будет более-менее всё. — Она на полсекунды задумалась. — Но только мы очень скоро упрёмся в парадокс свободы воли, или как там это называется.
— Почему это? – Возразил Мукуро. – Вот есть ситуация: Тсунаёши, идя на свидание, уже знает, что будет там придумывать новую религию. И Бьякуран, идя на свидание с Тсунаёши, знает то же самое, мысленно прощается с надеждами на свидание и готовится тоже об этом думать, и всё идеально.
— Да задолбал ты уже, шиппер недобитый. — Беззлобно отмахнулась девушка. — Представь: у нас есть некоторая катастрофа, которая должна свершиться в будущем. Отставим временно общую бредовость предсказания, сейчас не об этом. Мы приняли меры по её предотвращению. Но смысл предсказания ничуть не изменился…
— Мы предотвратили катастрофу, идём по условной дороге в условное «обратно», и окружающая флора предсказывает нам что-то совершенно другое. А всё недопредсказанное можно списать на незамеченное и плохую трактовку, как все всегда делают. – Тсунаёши подумала, что Мукуро действительно молодец... или просто она не очень умная. — А меня ты кардиналом возьмёшь?
— Нет!
— Почему?
— Да ты мне всю мировую религию превратишь в косплей Летающего Макаронного Монстра!
Забытый всеми Бьякуран вздохнул и с несчастным видом ускользнул на кухню. Тсуна хотела впихнуть ему и свою кружку, чтоб налил ей чего-нибудь, но вовремя вспомнила, что это чревато.
— А что тебе не нравится? Летающий Макаронный Монстр прекрасен во всех своих проявлениях. И явлениях. — Мукуро показался сам и благоговейно воздел глаза к небу в лице потолка. Кажется, девушка только что узнала его вероисповедание.
— Если ты сейчас его наиллюзоришь, я тебя убью. — Мудро предупредила она. Мукуро послушался. Не иначе как по ошибке. — Понимаешь, стёб в массовой культуре безусловно прекрасен, я это горячо поддерживаю. Когда он является целью. А сейчас не является. Прости. — Тсунаёши развела руками.
Парень состроил очень обиженную мордочку.
— Стёб в массовой культуре, стёб не в массовой культуре… а я, может, истинно верую!
Ну да.
— Тогда о чём вообще вопрос. Тем более не возьму.
— Ну-у вот… А почему именно цветочки всякие? Можно же вообще к чему угодно привязать. Вообще ко всему, например.
Девушка задумчиво покрутила в руках кружку.
— Нет. Нужно что-то древнее и уже нагруженное тонной символов, чтобы мы просто ткнули и обозначили правильный для нас. И… какой глубинный смысл, с которым бы ещё и все согласились, ты придашь этой кружке? Моей майке? Компьютеру… ну ладно, это можно, но, например, компьютерным играм? Или невидимой бактерии на моей коже? Или…
— Ладно, понял, понял.
— И вообще. У меня, как ты сам сказал, свидание. Вали отсюда и не беси меня. Пожалуйста.
— Вау, какие мы вежливые…
И, однако же, тут же исчез. И с ним такое бывает… А может, он и по делу свалил. В какой там стране он может вполне реально подать на неё в суд за оскорбление чувств верующих? Нет, на северо-западе — только если оскорбили верующих определённой религии…
Что ей вообще за бред в голову лезет?
Но на всякий случай девушка сосредоточилась, очень захотела и воздвигла по стенам комнаты дополнительный покров из пламени Грозы, которые вроде как должны были не пропускать Мукуро. Он же материален. Задумчиво посмотрела на дверь, в которую как раз входил Бьякуран.
Подумав, воздвигла такую же стену в дверном проёме, только прикрыла чуть-чуть иллюзией — это ведь её пламя, оно её пропустит в любом случае, а вот другим видеть её предосторожности не обязательно. А то ещё подумают чего не того, объяснять придётся, а объяснять лень.
— Это зачем? — Тут же вопросил первый «другой», заметивший её манипуляции. От кружки его приятно пахло ноготками. Жестокостью, горем и ревностью. Девушка подумала, что опять ей в голову приходит редкий бред. То есть, факт, но придавать этому какое-то значение — не лучшее, пожалуй, из возможных занятий.
— От всяческих… иноверцев. — Пояснила девушка. — Расскажешь потом, как эта наша религия в других мирах будет развиваться?
— Конечно. — Улыбнулся он. — Я, наверное, буду тебе часто что-нибудь о них рассказывать или писать. Мы с тобой в них, надо сказать, интересные.
Да уж. Тсунаёши подумала, что ничего другого ожидать, наверное, не стоило. Они с Бьякураном… наверное, во многих мирах они уже пара. Интересно, действительно, как они там встретились, как друг в друга влюблялись, как сейчас живут. А может, она не права, и этого ещё нет, так как время во всех мирах идёт одинаково, но это ещё будет?
Подумала, но вслух сказала совершенно другое:
— Знаешь, мне уже страшно что-то об этом знать.
— Ну почему же? — Удивился он. — Мне вот интересен опыт, полученный одновременно не мной и не на моей собственной шкуре, но при этом всё же мной, и поэтому подходящий, мне по мировоззрению, способу жизни и всему остальному.
Девушка ещё покрутила в руках чашку, думая всё ещё скорее о чае, чем о Бьякуране в параллельных мирах.
— Да, удобно. — Задумчиво сказала она. — Получается, что у тебя есть люди, которые имеют основания давать тебе действительно дельные и полезные советы… Нет, всё не так! — Внезапно воскликнула она. — Ведь они же другие, у них другое воспитание, другой мир под боком, вообще-то…
— Не-а. — Кажется, о параллельных мирах и себе поговорить он любил. — Понимаешь, мы же как-то связаны ментально, даже если не общаемся… Или да? — Он задумался.
— Но ты же не получаешь их опыт?
— Нет…
— Ну вот. Значит, вы похожи, но это уже не ты. И кстати… Вероятности же эти должны быть очень малы, или их вообще быть не должно. Это как-то странно, и, возможно, я не очень могу это сформулировать, но вот представь: я принимаю какое-то сложное решение, долго сомневаюсь, думаю, но в результате принимаю. Исходя из собственного опыта, из того, как я вижу окружающее пространство…, но ведь на момент принятия решения это всё — одно и то же. Почему же тогда есть несколько вариантов развития событий?