Король снова вздохнул.
— Я, конечно, сделаю для них все, что в моих силах. Постараюсь спасти их семьи, дам оружие, амуницию, коней, денег, все, что понадобится… а все–таки жаль, что они никогда не будут моими…
— Нечего жадничать, ваше величество, — ухмыльнулся Верген. — Королю это не к лицу. Что ж у вас, своих солдат не хватает, что ли?
— И то верно, — печально кивнул король. — Ладно. Не буду жадничать.
— Кроме того, тому, кто когда–нибудь захочет заставить их воевать против Ирнии, придется сильно потрудиться. А это не так уж мало, ваше величество.
— Это если только с нашей стороны смотреть — не так уж мало, — ответил Илген. — А если по совести… жалко мне их, бедолаг. Ну куда они денутся?
— А король только с этой стороны и должен смотреть. Только с нашей, и ни с какой другой.
— Думаешь, я этого не помню? — сердито фыркнул Илген. — Можешь не сомневаться, если я буду уверен, что для блага Ирнии необходимо всех их казнить, они тотчас головы на плаху положат! Уж если я не остановился перед тем, чтобы пожертвовать тобой, несмотря на все твои заслуги и подвиги, несмотря на то, что без тебя я вообще не знаю, что было бы… неужто я остановлюсь перед тем, чтобы принести в жертву каких–то совершенно посторонних для Ирнии воинов? Бывших врагов, если разобраться! Вот только… государственные интересы этого пока не требуют, а по–человечески… их жаль, вот и все.
— Жаль, — кивнул Верген. — Скитаться на чужбине, доживать свой век как попало… плохая доля для солдата. Может, все–таки уговорить Эрдана сразиться за вирдисский престол? Он был бы куда более достойным королем, чем этот мерзавец.
— Он не удержится на троне, — покачал головой Илген. — Ты же сам говорил, что он — человек войны, хоть и эльф. А король должен быть и воином, и дипломатом, и нянькой для высокородных дураков, и пугалом для мерзавцев, и боги знают кем еще одновременно. Он просто не сумеет выиграть все эти битвы. А некоторые — не захочет выигрывать. К тому же слухи о том, что он получил прибежище при нашем дворе, вряд ли поспособствуют его популярности. Шила в мешке не утаишь, как ни старайся. Я уже думал над этим. Мне тоже приятнее было бы иметь такого соседа, как Эрдан, чем такого, как Эттон, но — нет, не выйдет.
— Кстати, ваше величество, как поживает господин полномочный посол Вирдиса?
— Выживет, — кратко ответил король Илген.
И, видя, с каким недоуменным изумлением уставился на него Верген, поспешно добавил:
— Он как узнал про наемничков и прочие художества Эттона…
— Вот уж точно, что «художества», — пробормотал Верген.
— …его хватил удар, — закончил король.
— Даже так? Он не придуривается?
— Какое там. Он едва не умер. Я послал к нему лучших лекарей и мага–целителя. Говорят — выживет.
— Понятно, — кивнул Верген. — Что ж, порядочному человеку и впрямь нелегко пережить подобное.
— Он эльф.
— Эльфа хватил удар? — изумился Верген. — А так вообще бывает?
— Вообще — не бывает, а в частности…
— Понятно.
Король Илген и сержант Верген прогуливались по дворцовой галерее, беседуя о воинской доблести, решая судьбы людей, эльфов и царств. Как и прочие смертные, они были невероятно самонадеянны, им казалось, что от их решений и впрямь что–то зависит. И, что самое удивительное, иногда именно так и было.
Король Эттон был безутешен. Весь день он смотрел на своего самого близкого, самого верного сподвижника, говорил с ним, слушал его, наслаждался последними часами близости с ним. Ведь очень скоро этого человека рядом с ним уже не будет. Его придется предать. Пожертвовать им ради того, чтобы спасти все остальное.
Уже завтра придется серьезно поговорить с генералом Гламмером. Нужно спешить. Послезавтра может быть уже поздно.
Проклятый маршал Эрдан. Если бы он остался верен… Если бы позволил предать себя… не пришлось бы теперь предавать еще и барона Тамба. И совесть его величества не омрачала бы еще и эта тяжесть. Что ж, придется вынести еще и это. У короля ведь никто не спрашивает, может ли он нести ту ношу, которую наваливает на него судьба. Он — король. А значит, должен.
Что ж… сегодня вечером герцоги Ренарт и Угерн, два старых соперника, получат соответствующие королевские распоряжения. И пусть думают, как во всем обвинить несчастного барона, да так, чтобы и его величество, и они сами в стороне остались. Чтобы даже тень ни на него, ни на них не пала. Они в этом деле по уши замазаны, вот пусть и постараются.