— Именно так. Нет придворного, занимающего более высокий пост при моей особе, нежели сержант Верген. Нет, маршал, граф Лэрис не убивал своего короля. Он просто… нашел способ заставить его делать то, что должно. Тогда. А вы чем занимались в той битве?
— Организовал отступление, ваше величество, — сообщил маршал Эрдан. — Спас то, что получилось спасти.
— Кое–что из того, что вы спасли… спасать не следовало, маршал.
— Теперь я и сам понимаю, ваше величество, — вздохнул тот. — Когда знаю о нем все…
— Всего мы, боюсь, никогда не узнаем, — проворчал король Илген.
— Но того, что известно, вполне достаточно, ваше величество. Всегда считал, что королевская кровь священна, но… может, его просто в детстве кем–то подменили?
— Ладно, — сказал король Илген. — Попробую помочь вам. Возможно, у меня это выйдет лучше, чем у моего начальника секретной службы.
Король взял лист бумаги и что–то на нем начертал. Быстро, размашисто, ни мгновения не сомневаясь в том, что пишет.
— Отдайте этому мерзавцу, — сказал он, протягивая маршалу незапечатанный лист.
— Ваше величество… открытое? Без печати? — удивился эльф.
— Открытое. Без печати, — усмехнулся король. — Вам и без того все известно, маршал, а поставь я печать — и это станет документом, свидетельством. Если король Эттон не окончательно выжил из ума, он будет счастлив, что эта записка попадет к нему в руки именно в таком виде, и не преминет ее тотчас же уничтожить. Это не страшно. Суть не в записке.
Маршал Эрдан бросил взгляд на послание: «Выполните просьбу маршала Эрдана, и я буду молчать. Нет — Совет Архипастырей узнает много интересного. Клянусь как в одном, так и в другом».
— Мой почерк королю Эттону знаком, — добавил король Илген. — А насчет достоверности… он же художник, должен отличить подлинник от подделки.
— Благодарю вас, ваше величество. — Маршал Эрдан низко поклонился ирнийскому государю.
— Идите, — вздохнул тот. — Да хранят вас все боги, маршал. Мне бы хотелось, чтобы вы вернулись. Хотя бы ради того, чтобы еще раз сыграть со мной в шашки.
— Не могу этого обещать, ваше величество, но… приложу все силы, — улыбнулся маршал. Вновь поклонился и вышел.
Король устало потер рукой лоб. Был ли другой выход? Не было? Может, и был.
Не было. Раз даже сам маршал Эрдан не увидел…
Это если он хотел увидеть. А если он хотел умереть? Нельзя было его отпускать!
Нельзя? А как его не отпустить? Заковать и в темницу посадить? А хоть бы и так! Посидит, одумается…
А тем временем что–нибудь пойдет наперекосяк, что–нибудь сорвется в хитроумных комбинациях нашей секретной службы, и семьи вирдисских гвардейцев погибнут? И что нам скажет маршал, когда с него снимут оковы? Плюнет в нашу королевскую рожу и будет прав!
Но надо же что–то делать! Надо. Для начала — приостановить операцию нашей секретной службы. Не хватало ещё, чтобы они у маршала под ногами путались. А потом — ждать. Самое противное на свете занятие. И самое королевское. Посылать в битву других — и ждать. И лишь в самом крайнем случае…
И все равно нельзя было отпускать маршала! Нельзя. Но и не отпустить было нельзя.
Король заглянул в свой пустой кубок, словно надеялся найти там правильный ответ, и кликнул слугу.
Белый жеребец маршала Эрдана встал на дыбы и тонко, заливисто заржал.
— Вот же позер… И куда это он, ваше величество? — полюбопытствовал Верген.
— Назад, — вздохнул король Илген.
— Как — назад?!
— Вот так… — развел руками король.
— Псих ненормальный! Он хоть представляет, что с ним будет? Или надеется, что его появление при вашем дворе до сих пор тайна?
— У его людей — семьи, — сказал король. — Он за них за всех отвечает.
— Нельзя было его отпускать, ваше величество, — укорил Верген.
— Нельзя, — вздохнул король Илген, повторяя вслух уже сказанное самому себе. — Но и не отпустить было нельзя.
— Мерзавец Эттон отрубит ему голову.
— Я взял с маршала слово, что он еще раз доставит мне удовольствие, сыграв со мной в шашки, — сказал король. — Вряд ли ему удастся проделать это без головы. Так что… я думаю, он постарается ее сберечь.
— С него станется и без головы сыграть, — пробурчал Верген.
— Ну, если он окажется на это способен, значит, его сила где–то в другом месте, — усмехнулся его величество. — К чему ему в таком случае голова? А если серьезно… маршал уехал не с пустыми руками. Он увез мое клятвенное обещание молчать обо всем, если вирдисский государь согласится отпустить всех, на кого укажет маршал.
— Что, помимо всего прочего, означает, что мерзавец Эттон и дальше может творить все, что ему вздумается.