Театр-22
Рекламу этого спектакля начали совать чуть ли не за полгода. Нельзя было даже спокойно посмотреть новости без того, чтобы в ленте не явилось чье-нибудь, клыкастое или нет, но обязательно миловидное личико и этот кто-нибудь не сообщил: «Всем привет, меня зовут Дэвид Херст, мне двадцать два года, я человек, и очень рад, что мне повезло участвовать в этом проекте. Если бы я не видел все от начала до конца, то сказал бы, что так не бывает. Но я видел, и я верю. И знаете, мне, пожалуй, нравится, работать с вампирами». Или: «Меня зовут Анджела Треви. Возраст? Девушек об этом не спрашивают, но могу сказать, что пою в опере с тех пор, как появилась опера. Долгое время я считала, что на сцене уже нельзя придумать ничего нового, кроме спецэффектов, но, оказывается, раньше я просто не работала с Антонио.Приходите и сами все увидите!» Или: «Привет моим поклонникам, недоброжелателям, завистникам и прочим людям, которым я не безразлична! Не буду представляться, вы и так меня знаете. Наш спектакль станет взрывом, который перевернет основы театра, это я вам гарантирую. Если вам повезло купить билет - вы счастливчик!» Или: «Трепещите, смертные! Хотя можете и не трепетать, если вы не в настроении. Я Талиесин, пою с тех пор, как люди вообще начали понимать музыку, и, казалось, видел уже все... До того, как встретился с Антонио. Да, я бы должен говорить о проекте, а не о нем, но, на самом деле, мне все равно, в каком его проекте участвовать. Вам повезло, что вы это увидите!» Это должно было подогревать интерес, но Барни МакБрай только злился. В конце концов, он каждый день видел и мордашки из рекламы, и весь спектакль, потому что работал в том самом театре и на том самом проекте. Рабочий сцены - так называлась его профессия еще с тех пор, когда декорации двигали вручную, а о голограммах не мечтали даже в самых смелых фантазиях. Сейчас, в двадцать втором веке, сцена представляла собой единое устройство, которым управлял Барни при помощи виртуального макета. Это потом, когда репетиции закончатся, можно будет занести все в память и все спектакли сидеть в старенькой сетевой игрушке «Игра престолов». Барни не был фанатом и иногда его раздражала слишком условная прорисовка мира, но искать для себя что-то новое было лень. А во вселенной «Игры престолов» он сидел с пяти лет и знал ее лучше, чем собственную квартиру. Работа в театре изрядно отвлекала от любимого дела, но на проект брали только лучших. Барни согласился и пожалел. Антонио, режиссер, а так же царь и бог всея постановки, все время до него докапывался - тут свет прибавь, там фильтр поставь, и, главное, никакие аргументы типа «Ты же в прошлый раз по-другому хотел!» на него не действовали. «А теперь сделаешь вот так», и точка. К актерам он придирался точно так же, и люди просто не выдерживали. Диана Шейд, к примеру, билась в истерике каждую третью репетицию и примерно через день обещала уйти навсегда «и справляйтесь тогда, как хотите, с вашими марионетками!». «Марионетки», как Антонио именовал вампиров, наоборот, были в полном восторге - от всего подряд. Они никогда не спорили, почти все время улыбались и периодически пытались целовать ему руки. Режиссер на них орал, но и это не портило им удовольствия. Барни выключил телевизор и уже собрался спать, когда ему позвонили. - Привет, узнал? - на экране появилась Санса Старк из первой версии сериала. - Конечно, - кивнул Барни, точно зная, что его собеседница видит сейчас Джона Сноу из того же культового фильма - уж такой фильтр он себе установил. - Ну что, мне тебя порадовать нечем. - Неужели никакого способа нет?! Ее звали Лорейн Волкова, и она была супер-мега-невероятно известным блоггером. Упоминание кого-то - хоть оператора машинной уборки! - на ее странице гарантировало, что уже к вечеру количество его друзей зашкалит, а его фотографии наводнят все ленты. И тут Антонио бросил ей такой вызов! Он отказался от интервью и запретил выкладывать в сеть видеозаписи и фотографии, кроме официальных. Ни фрагментов с репетиций, ни фотографий в костюмах с призывом лайкать, если понравилось, - ничего, кроме рекламных специально отснятых роликов. И эта тишина в соцсетях заводила похлеще любой шумихи. «Ну что там? Почему они это так скрывают?!» Актеры плакались, что подписали договор о неразглашении, и честно ничего не выкладывали в инстаграм. Шпионская техника - и чего только не засылала в театр та же Лорейн! - пропадала безвозвратно, и блоггерша чувствовала, что для нее становится делом чести рассказать народу о спектакле до премьеры. Проще говоря, утереть нос этому Антонио. Для этого ей пришлось задружиться с Барни - что-то ей подсказывало, что от рабочего сцены толку будет больше, чем от скрипачей или пианистов - и даже посмотреть какой-то старинный сериал. Он был жутковатый, по правде говоря, да и Лорейн хронически не могла смотреть фильмов, снятых до 2150-х, но зато у них с Барни появились общие темы для разговора, и он к ней проникся. А от этого было всего полшага до того, чтобы попросить добыть ей что-нибудь дляее блога. - Марионетки, - Джон Сноу на экране ее планшета развел руками. Он стоял на фоне каких-то гор, ветер трепал длинные черные волосы и густой мех воротника. Наверняка Барни выложил за фильтр бешеные деньги, если не написал сам. - В смысле, вампиры. Защиту ставит некий Влад, если тебе что-то говорит это имя. Имя Лорейн знала. Влад Дракула, сильнейший менталист из всей вампирской кодлы, был у нее в друзьях в твиттере. Но все-таки их дружба не была настолько близкой, чтобы он стал ей помогать в ущерб Талиесину, фоточки в обнимку с которым он регулярно постил. - Он вычищает все чужие носители информации, - продолжил объяснять Барни. - Притащишь незарегистрированный у него телефон, домой унесешь кусок пластика. Сеть он тоже перекрывает. Единственный способ что-то вынести - тащить с собой принтер и печатать фото по старинке. Видео... можно попробовать записать на пленку, но сохранности не гарантирую. Сама знаешь, чем сложнее техника... Лорейн кивнула. Вампиры не могли сделать ничего сверхъестественного с печатной машинкой, например, но дай им подобраться к компьютеру - и он начинал работать в полном соответствии с их мысленными пожеланиями. Барни помолчал и неожиданно добавил: - А это надо смотреть все-таки. Лорейн пару раз хлопнула глазами, укладывая в голове новую информацию. Если уж даже Барни, с его эмоциональной чуткостью амебы, говорит, что это надо смотреть... - Слушай, а ты можешь провести в театр меня? Ну, в смысле, провести в реале? Теперь пришла очередь Барни задумываться. - А знаешь, наверно, смогу. Спрячешься там в ложах... Да, можно. - Ну вот и супер, - Лорейн кивнула. - Завтра прикинь, как мне лучше пройти, а после завтра и пойдем. - Да можно и завтра... - Завтра - нельзя! Вы в Буйнос-Айресе, а я сейчас в Сиднее. И сколько бы ни говорили про телепортацию в новостях, лично я в эту штуку не полезу ни за что. Мне моя печень нравится именно там, где она находится, и не хочется найти ее в голове. - А что, Сидней не в Аргентине? - удивился Барни, и Лорейн только рукой махнула. В географии Вестероса МакБрай разбирался куда лучше, чем в реальной. В театр удалось пробраться без особого труда. Охраны там не было. Стоял, конечно, пропускной робот на входе, но он никак не мог помешать Барни открыть окно в мужском туалете и впустить Лорейн. В реале рабочий сцены оказался похож на свой фильтрованный идеал, но примерно так, как нормальная фотография на ископаемый черно-белый снимок. Вроде и все операции сделаны, и сходство достигнуто, но природа уже начинала брать свое оплывшей фигурой и черточками морщин у покрасневших от бессонных ночей глаз. Лорейн перевела взгляд на ряд писуаров, не пришла в восторг и от этого зрелища и резко спросила: - Ну, и куда теперь? - Туда, - махнул рукой Барни. - Ты что-то поздно, я уже опаздываю из-за тебя. Лорейн промолчала. Житейская мудрость, которую она мегабайтами публиковала у себя на страницах, рекомендовала не спорить с мужчиной, которому хочется на тебя ворчать. Ее терпение подверглось серьезному испытанию, потому что бухтел Барни всю дорогу - пока они поднимались по лестнице, пока шли по застеленному ковром коридору до ложи. - Антивампом брызгалась? - первый вопрос по делу он задал, только когда уже собирался открыть дверь. - Обижаешь. С головы до ног облилась, и не только им. Этот спрей не отпугивал вампиров в обычном смысле, он просто делал человека не привлекательным для них. «Все равно что намазать горчицу на кусок торта, - делился кулинарными впечатлениями один из недавно обращенных. - Это съедобно, но я к этому не притронусь ни за что!» А раз человек не годился в еду, то на него и внимания обращать не надо - простая психология хищников не давала сбоев. - Вот и давай. Лорейн приоткрыла дверь и просочилась в ложу. Почему-то она ожидала, что в зале будет темно, как будто она явилась посреди спектакля. Однако все люстры горели, а первые ряды были заняты актерами. Это все Лорейн успела ухватить взглядом перед тем, как свернулась на полу между креслами. Кажется, ее не заметили. По крайней мере, ни одна клыкастая рожа не нарисовалась в ложе, и, судя по тихому гулу голосов, все продолжали заниматься своими делами. - Барни, наконец-то! - услышала Лорейн резкий нетерпеливый голос. - Мы рады, что ты успешно справился с твоей проблемой, а теперь давайте уже начнем. Все по местам! Лорейн не смогла удержаться и приподняла