Первым делом прочистила нос. Потом щеки, лоб и глаза. Последним прочистила рот. Аккуратно подтолкнула его лицо лапой в бок, чтобы кровь выливаясь не мешала дышать. И занялась ушами. Пару минут нервного ожидания - и я почувствовала, как воин задышал, слабо, но приступ кашля прошел. Можно было не опасаться, что он захлебнется. Не без труда оторвалась от слизывания его крови. Все равно, что голодного оторвать от сгущенки. Конечно, возможно, но сложно и опасно. Покосилась на его слипшиеся от крови волосы и пол. Разыгравшийся аппетит призывал к тому, чтобы я слизала и кровь с пола. Уже потянулась к сладкой луже, но в самый последний момент клацнула зубами и остановилась. Тряхнула головой и даже чуть цапнула себя за язык. Это помогло. Голод отступил.
Рассмотрела лежавшего. Его лицо было сильно изуродовано, и даже легкая помывка не спасла. Единственное, что я точно поняла - воин мужчина, причем достаточно молодой и крайне худой. Но на этом все. Да и не заботила меня его внешность. А вот вкус и запах - да. Невольно зарычала сама на себя и отвернулась от соблазна. Горло скрутило, и потребовалось сделать несколько глубоких медленных вдохов, чтобы не закашляться.
Лиса от моего рыка забилась совсем в угол. Она уже не скулила, а только смотрела на меня блестящими голубыми глазами. Потом зверек глубоко вздохнул и на выдохе рухнул, гулко стукнувшись мордой о доски.
Моему удивлению не было предела. Неужели сдохла? Уши встали торчком, а челюсть отвисла. Я сделала первый шаг в сторону животного, чтобы проверить свою догадку, как тельце лисицы заискрилось. Есть в кино такой интересный спецэффект - морфинг. Я его запомнила еще в детстве, по клипам великого Майкла Джексона. Это когда один объект трансформируется, плавно превращаясь в другой. Сейчас я в воочию увидела такую же анимацию. Худая, как щепка лиса превратилась за пару секунд в худую, как щепка девушку.
Удивление и восторг от увиденного чуда быстро уступили место жалости и состраданию. Девушка оказалась скорее девочкой. Не больше пятнадцати лет, а скорее меньше. Настолько миниатюрная, что страшно на нее смотреть. Скелет, обтянутый кожей - обвинение в полноте, а не определение ее комплекции. Единственное, что выделялось, так это достаточно длинные и на удивление густые рыжие волосы. Кожа фарфоровая и в свете луны казалась прозрачной. Хрупкое, беззащитное обнаженное тельце было все изранено. Глубокие порезы был не только на ноге, но еще и на руках девушки, многочисленные синяки и ссадины даже считать не стала. Мне не надо было думать, что делать дальше. Я быстро подошла и прилегла рядом. Прислушалась к ровному, чуть замедленному пульсу и слабому дыханию. Убедилась, что девушка жива, просто, видимо, очень устала или испугалась. Легла на бок и передней лапой аккуратно придвинула девушку к себе. Так, что ее голова оказалась на одной моей лапе, а другой я ее как бы накрыла.
Шерсть у меня оказалась такая густая и плотная, что уже через пять минут девушка согрелась и даже поерзала немного, недовольно морща красивый носик, устраиваясь поудобнее. Я старалась прикрыть ее тельце еще и хвостом, чтобы полностью спрятать в своей шерсти, благо, разница в размерах это легко допускала. По сути, я жалела только об одном - о том, что нет никакого матраса или просто куска ткани. Эта девушка лежит на полу.
Так мы и пролежали примерно с полчаса. Я прислушивалась к девушке и воину одновременно, но оба они были живы. Как только дыхание у воина сбивалось, я вздрагивала. Больше всего на свете я не хотела увидеть его смерть. Хотя и причины такого чувства мне были неизвестны. Хотя с другой стороны, а нужны ли хоть какие-то причины, чтобы не желать смерть человеку? Да, я его не знаю, он мне не семья и не любимый, но мне не мешает это ему сочувствовать, переживать за него и даже молиться. Я бы помолилась, просто для успокоения своей нервной системы, но не знала, кому в этом мире стоит молиться, а мои боги остались в моем мире. Приходилось просто надеяться. Каждый раз, когда его дыхание замедлялось или останавливалось, я замирала вместе с ним, надеясь только на то, что он все-таки сделает еще один вдох.
От такого постоянного напряжения спать мне расхотелось совершенно. Какая уж тут усталость и мысли о себе, когда рядом двое беззащитных существ? Нет уж... В своем мире я не приносила особой пользы. Оказалась заложницей обстоятельств и собственного мятущегося ума. Но в этом мире у меня было мощное тело, которое может принести пользу, и оно будет ее приносить. Если уж здесь я буду лишена простых человеческих радостей, то будем зарабатывать непростые. Например, чувство удовлетворения от собственных правильных поступков. Хотя, возможно, с точки зрения логики мне бы стоило бросить этих двоих и бежать как можно дальше от места, где столько опасных тварей. Но этот вариант я даже не рассматривала. Если уж нас свела судьба, то будем выбираться все вместе.
Радовала только девушка. Она мирно спала, уткнувшись носом мне в грудь , свернувшись калачиком. Ее острые коленки упирались мне в живот, а иногда и слегка били по болезненным точкам - туда, куда вонзали зубы убийцы этого тела, но это меня даже умиляло.
Рыжая худышка пришла в себя, когда неудачно дернула раненой ногой и задела ею шершавый пол. Ойкнула и кого-то позвала на неизвестном языке. Потом заерзала и распахнула глаза. Уставилась на меня. Луна любезно высветила ее лицо. Пришлось отметить, что девушка оказалась очень красивой особой. Несмотря на грязь и кровавые разводы. Высокий лоб, большущие голубые глаза, маленький, чуть вздернутый носик и пухлые , четко очерченные губы.
Несколько секунд мы пялились друг на друга, и обе не дышали. Я, потому что боялась ее напугать, а она от дикого ужаса. Наконец, я решила, что с меня хватит, и медленно отодвинулась. Рыжая восприняла мой поступок, как призыв к действию и, разрыдавшись, бросилась к своему углу, так как выход из комнаты преграждала моя тушка. Я смотрела на нее - милое создание дрожало и билось в самой настоящей истерике. Она захлебывалась слезами. Наверное, в прошлой жизни я была мужчиной, потому что просто не выношу женских слез. Пару минут я ломала голову, как показать ей, что я друг. А потом меня осенило - зачем изобретать велосипед, когда до нас все придумала природа?
Я легла на живот и подняла голову, как самый заинтересованный из псов. Она, утирая лицо грязными ладошками, следила за мной, и по тому, как удивленно взлетели ее бровки, поняла, что я ее заинтересовала. Я стала подползать к ней, поджав уши и с самым виноватым видом, какой могла изобразить на такой огромной морде. Добравшись до ее ног, скромненько лизнула ее рану, как бы показывая, что жрать ее не хочу. Девушка тут же прекратила рев и уставилась на меня во все свои васильковые глазки. Я положила голову себе на лапы и доверчиво прикрыла глаза. Не знаю, какая собака из меня получилась, но я очень надеялась, что она поймет намек.
- Ты не станешь меня убивать? - неожиданно звонко спросила девушка.
Я открыла глаза, плавно подняла свою башню и так же плавно утвердительно кивнула.
Девушка явно мне поверила, а потому стала задавать уточняющие вопросы:
- Ни сейчас, ни потом, ни когда-нибудь?
С трудом сдержала улыбку, потому что подумала, что оскал клыков с ее голову, может быть воспринят ею как-то не так... Снова кивнула.
- Ты мне не враг?
Киваю.
Молчим. Она удивлена, но к ее чести стоит признать, что с потрясением девушка справилась быстро. Буквально через пару минут она снова заговорила:
- Меня зовут Милисса, а тебя... вас? - чуть замявшись и покраснев, спросила она.
Я честно попыталась ей ответить, но как только напрягла голосовые связки, тут же зашлась в приступе удушливого кашля. Горло сдавило и обожгло сразу, как при сильнейшей ангине. А через мгновенье на тоненькие ступни моей новой знакомой плюхнулась приличная порция моей густой крови. Девушка испуганно взвизгнула, но, к моему удивлению, не шарахнулась от испуга или отвращения, а подалась вперед. На ее грязной мордашке читалось неподдельное беспокойство.