люблю карикатур! И, может быть, можно выключить музыку?
Хвощ. "Юмор - спасательный круг на волнах жизни". Вильгельм Раабе.
Немецкий писатель. Умер, к сожалению, в тысяча девятьсот десятом году.
Растегай (выключает радио. Машинально берет одну из книг, лежащих на
стуле возле стола. Смотрит на название. Оживляется). О! Кто же это читает?
"Наследственное право"! Я вчера как раз в городском суде по любопытнейшему
делу выступал. Почти беспрецедентный случай; сын обжаловал завещание родной
матери.
Анна Павловна. Обжаловал завещание? Разве можно обжаловать завещание?
Растегай. Как видите.
Раиса Павловна. Ну, и что же там было? Почему возникло судебное дело?
Растегай. В дачно-строительном кооперативе "Труженик науки" жил некий
заслуженный деятель Воробьев-Васильчиков. Вы, наверное, слышали эту фамилию
- известный микробиолог. Так вот после его кончины все паенакопление, а
стало быть, фактическое владение кооперативной дачей, естественно, перешло
его законной супруге. Не прошло и года, как старушка следует за своим
супругом в потусторонний мир. Владение дачей должно по существующему закону
перейти к ее сыну - великовозрастному наследнику, по профессии преподавателю
марксизма. Но не тут-то было. Старушка, оказывается, за две недели до смерти
отписала в своем завещании дачу и все имущество в равных долях сыну и своей
младшей сестре, до скорбного момента проживавшей с ней на данной даче.
Воинствующий материалист решил опротестовать завещание матери и подал в суд.
Раиса Павловна (странно волнуясь). Ну, и как суд?
Растегай. Первая инстанция, естественно, отказала. Вчера дело слушалось
в городском суде.
Раиса Павловна. Ну?
Растегай. Отказ.
Раиса Павловна. Ну, а сын?
Растегай. Не удовлетворен. Лезет выше. Напрасно. И там откажут.
Завещание есть завещание.
Раиса Павловна. Ну, а как же теперь ему быть?
Растегай. Очень просто. Разделить дачу пополам и продолжать жить со
своей теткой. Тем более что она ему обед готовит. И бельишко стирает...
Во время всего этого разговора Серафима и Софья, сидя на
скамье, с интересом наблюдают за Раисой Павловной,
взволнованной судебной историей. Хвощ рисует.
Раиса Павловна (внезапно хватаясь за сердце). Ох!..
Анна Павловна. Что с тобой, Раиса?
Раиса Павловна. Ничего... ничего... сейчас пройдет... (Тяжело
поднимается с места. Уходит в дом.)
Анна Павловна. Раиса! У меня есть валокордин! (Вслед за сестрой уходит
в дом.)
Пауза.
Софья (нарушая молчание). А? Что? Ну? Ишь как она разволновалась!..
(Включает радио. Звучит музыка.)
Серафима. Что ее вывело из себя? Как ты думаешь?
Софья. Мне ясно.
Серафима. Что?
Софья. Она боится того же, что и мы.
Серафима. Что с отцом что-нибудь случится?
Софья. Что отец без ее ведома может составить завещание.
Растегай. Если он уже его не составил.
Софья. У тебя есть данные?
Растегай. Данных нет. Но все может быть. Для этого не надо трубить в
фанфары или ехать в Австралию. Нотариальная контора есть в каждом районе.
Серафима. Ну, а если он действительно составил завещание, и не сейчас,
а, скажем, давно, что от этого меняется?
Растегай (пожав плечами). Многое. В зависимости от его родственного
расположения.
Софья. Ну, нас-то, своих детей, он, надеюсь, не обделит.
Растегай. Как знать.
Серафима. А если завещания еще нет?
Софья. Тем лучше. Тогда все делится в равных долях. Верно, Марк?
Растегай. А если завещание будет составлено?
Софья. Когда?
Растегай. Скажем, непосредственно накануне прыжка?
Софья. Катастрофа! Он может все завещать одной Раисе! Братцы! Что же
делать?
Растегай. Спокойно! Делать то, что мы уже делаем! Располагать Платона
Петровича к себе. Наша задача - чтобы никакого завещания не было!
Софья. А ее задача?
Растегай. Чтобы оно было, но без нас!
Серафима. Может быть, поговорим с отцом начистоту?
Растегай. Что это даст? Вы поговорите, а он возьмет да всем назло и
выкинет еще какую-нибудь штуку. Нет уж... Доверьтесь моему опыту. Без
паники! Наоборот! Сейчас надо всячески вселять в него уверенность, что все
пройдет отлично, что при современной технике это совершенно безопасное
предприятие и что возможность несчастного случая начисто исключена!
Серафима. А что это даст?
Растегай. Если завещания до сих пор нет, то его и не будет. Он просто
забудет о том, что оно могло бы быть!
Хвощ (вздохнув). Эх, люди, люди! А может быть, даже и не люди...
Серафима. Рисуй и молчи! Сам же потом будешь на себе волосы рвать, если
нам ничего не достанется!
Хвощ (мрачно). Меня вообще это мало волнует.
Серафима. А что, что тебя вообще может волновать?
Хвощ. НТР! Загрязнение среды! Экология! Демографический взрыв!..
(Уходит в сад.)
Серафима. Псих какой-то! Выходила замуж за перспективного плакатиста, а
имею дело... (Не договаривает. Выключает радио.)
На веранду возвращаются Раиса Павловна и Анна Павловна.
У сестер заплаканные глаза.
Растегай (бодро). Что у вас с сердцем, Раиса Павловна?
Раиса Павловна. Так... Ничего особенного. У меня это бывает.
Растегай. Невроз. У меня тоже. Вчера выступаю в суде, чувствую - в
ловом боку колет! Несколько раз кольнуло и отпустило. А один мой знакомый
адвокат, холостяк, здоровенный мужчина - никогда на сердце не жаловался, -
решил жениться. Накануне самой свадьбы утром встал, побрился, выпил стакан
кефира и - брык! Молниеносно! Оставил после себя сорок тысяч на книжке и
десять новых костюмов. А ходил всегда в одном.
Раиса Павловна. И кто же это наследовал?
Растегай. Сводный брат, которого он тридцать лет знать не хотел и на
порог не пускал!
Анна Павловна. Зачем вы все это нам рассказываете?
Растегай (присматриваясь к Раисе Павловне). А что?
Анна Павловна. Неприятно слушать.
Растегай. Хотите что-нибудь повеселее? Извольте! Другой мой приятель, в
прошлом тоже убежденный холостяк, на вид болезненный тип, женился - седьмой
год с женой живет и, представьте себе, жив! Не помер еще! (Смеется.)
Анна Павловна. Я не понимаю, что тут смешного! (Берет чайную посуду и
уходит в дом.)
Раиса Павловна, захватив с собой что-то со стола,
следует за ней. Растегай уходит в сад искать Хвоща.
Пауза.
Софья (помолчав). А как же делить эту дачу? В ней пять комнат и две
веранды. И комнаты все разные.
Серафима. И две смежные.
Софья. На втором этаже?
Серафима. Да.
Софья. Придется их уступить Раисе Павловне.
Серафима. Там, где сейчас папин кабинет, могу жить я. А вы - в бывшей
гостиной.
Софья. Но кабинет намного больше. И у меня двое детей.
Серафима. Я тоже не бездетная, а потом Афанасий художник, и ему нужен
свет!
Софья. По моему, это суд будет определять, кому какая комната.
Серафима. Ты что же, будешь со мной судиться?
Софья. Почему обязательно с тобой?
Серафима. Мы забыли Александру. Она ведь тоже имеет право на комнату. А
что же остается ей? Столовая? И мы все будем через нее ходить? Она не
согласится!
Софья. У нее будет веранда.
Серафима. Какая? Застекленная?
Софья. А если эта?
Серафима. Надо спросить Марка. Он наверняка знает, как делятся веранды!
(Зовет.) Марк! Марк! (Встает, уходит за угол дачи.)
Софья (одна). Так я вам и отдала застекленную веранду! Держите карман
шире!
Слышны голоса. Появляется Деревушкин, за ним - Растегай,
Серафима, Александра и ее муж, Иванов. Он в звании
капитана.
Деревушкин (в гневе). Варвары! Вандалы, черт побери!