руководству исполкома не известны наши предложения по благоустройству
города, на которые мы до сих пор не имеем ответа? Скоро год...
Самосвалов (перебивая архитектора). Скоро год, как вы представили
проект по разбивке горсада на месте бывшей свалки? Представили! Знаем!
Предложили очистить пруд на территории стадиона? Предложили! Помним!
Харахорина. Сейчас мы предполагаем поставить на рассмотрение исполкома
вопрос о зеленых насаждениях на улице Дарвина. Хотим обсадить ее липами.
Самосвалов. Слушаю я вас, дорогие товарищи, и уши у меня вянут. Вянут
уши! У меня. Вянут! Кажется, культурные вы люди, а главного не видите. Не
видите главного! Пока, извините за выражение, носом вас не ткнешь куда
следует, вы сами и не почешетесь! (Помолчав.) И ты тоже, Харахорина, руководишь отделом, а кругозора у тебя настоящего нет. Нет кругозора!
Настоящего! Визируешь все, что тебе ни подсунут! Живешь без гармошки в
голове. Без гармошки живешь! Ну, липы посадить! Ну, пруд очистить! И
посадим, и очистим, и карасей в пруд напустим, когда время придет. Но ведь
этого мало! Это же ведь не главное!
Архитектор. А что же, по-вашему главное?
Самосвалов. Что главное? (Подумав.) Главное - понимать дух времени и,
исходя из этого понимания, заниматься тем, за что тебе зарплату платят. За
что платят зарплату! А если что непонятно - не поленись, поднимись на второй
этаж и посоветуйся с руководством, раньше чем подавать подобные аннотации!
(Берет в руки бумагу, лежащую на столе, и машет ею в воздухе.) Ну мыслимое
ли это дело, чтобы я, так сказать, этот, как его... атеист!.. на сегодняшний
день ставил вопрос о ремонте церкви? Мыслимое ли это дело?!. Я!.. Атеист!..
Архитектор (поднимаясь). Гордей Петрович, голубчик! Не о ремонте церкви
идет речь, а о реставрации памятника архитектуры семнадцатого века!
Самосвалов. Вот именно. Семнадцатого! А мы в двадцать первом живем!..
Харахорина (деликатно). В двадцатом, Гордей Петрович!
Самосвалов. Ну, это не имеет существенного значения. (Машет рукой.) Не
имеет!
Архитектор (горячо). Наш храм - это сокровище, три сотни лет
простоявшее на русской земле и в своих самобытных формах отразившее вершины
народного зодчества! Сохранить его от разрушения - наша прямая обязанность.
И я в данном случае выполняю свой долг как архитектор и гражданин. Наконец, как патриот!
Самосвалов. Плохо вы понимаете, что такое патриотизм. Плохо понимаете!
Вот вы говорите "сокровище", а у меня это "сокровище" как бельмо на глазу!
Стоит, только место занимает. Краеведческому музею его в свое время
предлагали? Предлагали! Отказался музей? Отказался! Цех мягкой игрушки в нем
полгода размещался, так и тот сбежал. Сбежал! Зимой эдакую махину разве
отопишь? Вся игрушка сопрела. Сопрела игрушка! На пять тысяч сопрела!
(Помолчав.) Я сегодня в обеденный перерыв нарочно зашел туда, перед тем как
принять окончательное решение. Полюбовался! Под ногами птичий помет. Помет!
Голуби летают! Пылища! А с воспитательной точки зрения? Ребятишки заходят, что они видят? Что видят ребятишки? Стены святыми рисунками размалеваны, не
поймешь, где рай, где ад. Опиум! Мы должны в настоящий момент бороться со
всевозможными религиозными предрассудками, со всякого рода дурманом, а не
воскрешать то, что давно уже отжило и само отвалилось! (Передохнув.) И
развалилось!
Архитектор (сдержанно.) Что же вы предлагаете?
Самосвалов. Что я предлагаю? А то предлагаю, что не я, а вы давно
должны были бы сами предложить.
Архитектор. Что же именно?
Самосвалов. Ра-зо-брать!
Харахорина (испуганно). Как - разобрать?..
Самосвалов. А как разбирают? "По винтику, по кирпичику"! За неимением
возможности использовать для нужд народа. За неимением возможности! А за
счет освободившегося пространства расширить городскую площадь и залить ее
асфальтом. Асфальтом залить! Да, да! Нам после себя нашим потомкам
неотремонтированную церковь оставлять надо. Они нам за нее спасибо не
скажут. Не скажут спасибо! А вот если мы им красивую городскую площадь
подарим, они нас не раз помянут... Помянут!.. Не раз!..
Архитектор (про себя). Да, уж помянут!.. Не раз вспомнят!..
(Самосвалову.) Простите меня, Гордей Петрович, но я слушаю вас с
сожалением... То, что вы только что сказали, представляется мне грубейшим
непониманием исторического прошлого нашего народа - творца величайших
культурных ценностей.
Харахорина (серьезно, не сразу). Бесспорно, Гордей Петрович, городскую
площадь расширить надо! Город благоустраивать надо! Но не за счет
уничтожения памятников архитектуры! Да нам никто и не разрешит этого
сделать!
Самосвалов (повышая голос). Кто это не разрешит? Кто?..
Харахорина (спокойно). Область. Наконец, Москва. Да нет, что я говорю?
Наш народ не разрешит! Райком партии не согласится!
Самосвалов. Ну, это ты брось! Если мы примем решение - с нами
посчитаются. Разумное предложение и область поддержит и Москва утвердит. Ты
подготовь мне к завтрашнему дню кратенькую записку с предложением, какой
организации поручить снос постройки. Может, райремонттрест возьмется? А
может, вообще организуем молодежь. Одним словом, подработай вопрос
по-хозяйски: кому сносить, кому носить, кому кирпичи и строительную щебенку
передавать. Глядишь, к празднику мы и будем с новой площадью!
Архитектор, гневно взглянув на Самосвалова, выходит.
Самосвалов смотрит ему вслед.
Гляди, гляди, как расстроился!.. Э-эх!.. Сам небось лоб крестит!.. Темнота!
Гаснет свет
КАРТИНА ВТОРАЯ
Комната в одноэтажном доме Самосваловых. Посередине
комнаты - обеденный стол, вокруг него - несколько
стульев. У стен - холодильник, книжный шкаф с подписными
изданиями. На стене раскрашенная акварелью фотография
четы Самосваловых и несколько репродукций с известных
картин. У окна, на этажерках, столетники в горшках. В
левом углу на стене электрический счетчик и
предохранительный щиток с пробками. Направо от зрителей
- дверь в смежную комнату, налево - дверь в прихожую.
Поздний вечер. Возле стола стоит Самосвалов в сером
габардиновом пальто. В руках у него шляпа. Молча
наблюдает за своей тещей Дарьей Силовной, которая
задергивает на окнах занавески.
Самосвалов (теще). Вы щелочку-то оставьте. Оставьте щелочку! А как все
у вас тут закончится, так сразу в этой комнате свет загасите - знак нам
подайте.
Дарья Силовна. Вы на это окно поглядывайте, а то второе-то я плотно
занавесила, чтобы, не ровен час, с улицы кто не заглянул. А в это и заглянет
кто, так ничего не увидит. (Отходит от окна.)
Самосвалов (помолчав). Скоро она там?
Дарья Силовна. Сейчас выйдет.
Самосвалов (помолчав). Вы учтите: я ничего не знаю! Все это помимо меня
происходит. Помимо меня!
Дарья Силовна. Да не сумлевайся ты, зятек, не сумлевайся! Не без
понятия живем. Комар носа не подточит.
Самосвалов. Вы одномоментно все проверните. Часа-то вам хватит?
Дарья Силовна. Как батюшка придет, так и за полчаса управимся. У нас,
поди, все готово. И вода уже греется.
Самосвалов. А мы пока по бульвару туда-сюда прошвырнемся, воздухом
подышим... Ну, где она там? (Зовет.) Клавдия! (Теще.) Чего она копается?
Дарья Силовна. С ребенком занята.
Из смежной комнаты появляется Клава, жена Самосвалова,
также в сером габардиновом пальто с квадратными плечами.
На голове у нее белый пуховый платок. В руках держит
электрический рефлектор.
Клава (мужу). Чего раскричался? Ребенка разбудишь: только заснул!