Как нам лучше подытожить динамические и экономические измерения этой сложной организации, чтобы понять ее жизненно важную функцию, в глазах субъекта, ее создавшего? Если во фрейдовской метафоре извращенная сексуальность может рассматриваться как «позитив» невротической организации, то ее можно описать и как «негатив» психотической организации. У этой структуры есть общие характеристики и с неврозом, и с психозом. Само действие напоминает эротическую фантазию, сновидение наяву, но это сон, выполняемый в реальности. Его исполнение включает манипуляцию сексуальной истиной и внешней реальностью, в качестве защитного маневра, для исцеления собственного образа, и в этом отношении напоминает психотическую конструкцию, хотя и узко локализованную.
Девиантный сексуальный симптом можно развести с невротическим или психотическим в нескольких направлениях. Во-первых, действие занимает место психической переработки и проработки. Во-вторых, действие сознательно эротизируется, что не происходит в случае невротических конструкций или бреда. В третьих, здесь есть особая форма отношения к сексуальному объекту; хотя часто это отношение к нему скорее как к необходимому условию, чем как к субъекту, бессознательно он призван выполнять множество функций. Схематически мы можем сказать, что невроз указывает на защиту, которая потерпела неудачу по отношению к либидинальным влечениям, тогда как психоз указывает на защиту, которая потерпела неудачу по отношению к садистическим влечениям. Невроз — это борьба за спасение своей сексуальности; психоз — борьба за свою жизнь. Неосексуальная конструкция представляет собой двойственную попытку защиты: найти компромиссное решение, с одной стороны, для невротического страха кастрации, а с другой стороны — для психотических тревог, касающихся потери Эго-идентичности и риска неуправляемых яростных или суицидальных побуждений. Страх кастрации, раздробления Эго и смерти должен найти свое место в новом сценарии, чтобы воплотиться в действии и эротизироваться безопасным образом. Следовательно, действие должно поддерживать три основные иллюзии: что кастрация и эдипальные запреты — бессильные угрозы; что садистское насилие не причиняет вреда ни субъекту, ни партнеру; и наконец, что ужасного состояния внутренней мертвенности, происходящее из ранних психических травм младенчества, не существует.
Динамические и экономические подтексты неосексуальности можно подытожить так: те, кто сумел создать неореальность в человеческой сексуальности и воплотить ее в действии, открыли кружной путь к отрицанию эдипова конфликта и таким образом обошли психическую переработку кастрационной тревоги; в то же время они нашли сложный способ отрицания проблем своей отдельности от Другого и младенческого садизма, таким образом избежав психической переработки депрессивной позиции.
Очевидно, что эта структура вынуждена нести значительную динамическую нагрузку, а также противостоять напору внутренней и внешней реальности. Болезненные психические репрезентации и аффекты требуют постоянной разрядки через магический акт. Его компульсивный и повторяющийся характер присущ тому, что я называю действием-симптомом, а именно, психической организации, которая пытается разрешить конфликты во внутреннем мире посредством какого-то действия во внешнем мире. Эта необходимость действовать указывает на определенную неудачу в символическом функционировании, а также на неспособность вместить болезненные эмоциональные состояния и использовать фантазию конструктивно. Она также указывает на пугающие внутренние объектные отношения, защиты против которых и ищут в отношениях внешних. Неосексуальность избегает необходимости справляться с душевной болью тревоги или депрессии, которая, в ином случае, может превысить способность субъекта «переварить» ее. Таким образом, и здесь действие занимает место вмещения, чувства и мысли.
Как мы видели в предыдущих главах, вынесение вовне внутреннего конфликта не ограничено неосексуальностью. Мы находим те же средства сохранения психического гомеостаза в неврозах характера, например, которые иногда можно тоже описать как извращение характера (Arlow, 1954,1963,1971). Люди с симптомами «извращенного» характера тоже чувствуют, что вынуждены бесконечно повторять драмы и заблуждения, для которых они используют других, чтобы те играли в их внутренних сценариях. Так как авторы обычно не осознают эту заранее написанную драму, они часто приписывают другим вину за последующие страдания. Присутствующая эротизация совершенно не осознается.