Выбрать главу

Это симптомотворчество болезненно и непостижимо для пациента. Хотя пациент, вступающий в анализ, убежден, что психоаналитику уже известна тайная причина его страданий, на самом деле, неведомые истоки утраченных сценариев и их нынешняя форма разделены многими годами. Множество забытых случаев и сброшенных со счета сновидений исказили перспективу и скрыли за собой создание изначального компромисса. И все-таки авторы этих изначальных сценариев, в общем, признают, что это они ответственны за них, и что тайна их смысла скрыта в них самих, даже когда они стремятся обвинить других в своем страдании и требуют от аналитика открыть дверь, ключ к которой есть только у них.

ФОБИЙНЫЙ И ФЕТИШИСТСКИЙ СЦЕНАРИЙ

Чтобы проиллюстрировать эллиптическую природу этих сценариев, я выбрала два примера из того, что можно рассматривать как «классический» репертуар психоаналитической сцены: невротическую драму и драму перверзии. Они сравнимы по своей психической функции, какими разными ни казались бы их внешние симптомы. В обоих случаях анализируемые пытались предохранить часть своей сексуальной жизни от конфликтов, которыми были обязаны осложнениям эдипальной организации и затопляющей внутренней материнской фигуре. Они пришли к совершенно разным «решениям», и были равно озадачены ими.

Г-жа А. говорит о своем вчерашнем посещении парикмахера, событии, которое всегда наполняет ее трепетом, потому что при этом необходимо ехать на машине. Начиная с подросткового возраста, выход из дому переполняет ее тревогой. Последние несколько лет роль контрфобийного объекта выполняет, более-менее успешно, ее муж, присутствие которого смягчает ее страхи. Также ей помогают с ними справиться исподволь призванные на помощь мать или подруги. Когда она отправляется к парикмахеру, ей обычно удается, под разными туманными предлогами, уговорить подругу прогуляться с ней, а заодно зайти к парикмахеру. Если же ей приходится отправляться одной, она вынуждена парковать машину в пределах 20 метров от салона красоты так, чтобы видеть ее из окна. Вдобавок ей необходимо взять с собой особую сумку с внешним кармашком, куда она кладет ключи, именно на тот случай, если ей понадобится срочно вернуться к машине. Вчера она нашла нужное ей место для парковки, но бульвар был совершенно пуст. С ней не было ни одной подруги, обладающей защитными свойствами, чтобы помочь ей выбраться из этой катастрофы. Она смело вылезла из машины одна, но на самой середине широкого бульвара ее охватила паника. Сердце заколотилось. Она огляделась вокруг, но никого не увидела и поспешно бросилась назад к автомобилю, вскочила в него и рванулась на большой скорости домой.

Что здесь происходит? Что разыгрывается? С точки зрения внешнего наблюдателя во всей сцене есть нечто от детективного фильма, но слишком многих частей не хватает, чтобы найти в ней какой-то смысл. На самом деле, это история ребенка, сочиненная много лет назад, когда фантазии, стоящие за ней, казались правдой.

Г-н Б., рассказав на сессии о болезненной профессиональной неудаче, неожиданно вспоминает воображаемую сцену. «Я опять вижу маленькую девочку; на ней надет дождевик. Вокруг нее много народу, ее разглядывают. Женщина, выглядящая, как ее мать, заставляет ее встать на колени и грубо срывает с нее плащ. Девочка совсем голая под ним. Женщина начинает бить ее по голой спине хлыстом...»