И далее:
Именно это побудило меня пренебречь в третьем акте пятьюстами друзей дона Дьего и искать помощи у единственного сына. Конечно, заманчиво было бы вывести нескольких друзей, которые сопровождают его или разыскивают, но показывать людей, которым нечего сказать, бессмысленно, ибо только тот, кого они сопровождают, представляет интерес для действия. Выходы людей ненужных всегда раздражают на театре, особенно если учесть, что актеры зачастую используют для немых ролей осветителей и своих лакеев, которые не знают, как себя держать на сцене.
Показать похороны графа было бы тоже весьма затруднительно и в том случае, если бы погребение состоялось до окончания пиесы, и в том, если его тело было бы выставлено в зале его дома в ожидании похорон. Любое слово, которое я обронил бы по этому поводу, развеяло бы напряжение ожидания и вселило бы в зрителя огорчительные мысли. Я счел более разумным скрыть похороны от зрителя, а заодно и точное место действия тех четырех явлений первого акта, о которых я только что говорил. Лично я глубоко убежден, что эта моя небольшая уловка оказалась удачной. Ведь вряд ли кто из зрителей обратил бы внимание на эти частности. Большинство зрителей, увлекшись тем, что они видели и слышали патетического в пиесе, наверняка даже на секунду не задумались бы над двумя вышеизложенными соображениями.
Я кончаю замечанием в дополнение к тому, что сказал Гораций:[34] все, что предстает перед взором, впечатляет куда сильнее, чем просто рассказанное.
Из этого я исходил, когда показал на сцене пощечину и сокрыл от глаз публики смерть графа, дабы заполучить и сохранить для своего героя дружеское расположение зрителя, столь необходимое для успеха на театре. Грубость оскорбления, нанесенного старцу, украшенному победами и сединами, легко отдает чувства зрителей оскорбленному. Смерть же графа, о которой сообщают королю просто, без всяких трогательных прибавлений, не возбуждает в них ни сострадания, которое могла бы вызвать пролитая на глазах кровь, ни отвращения к молодому влюбленному, вынужденному из-за чести пойти на крайность, вопреки всей силе и нежности его любви.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Дон Фернандо, первый король кастильский.[35]
Донья Уррака, инфанта кастильская.
Дон Дьего, отец дона Родриго.
Дон Гомес, граф Гормас, отец Химены.
Дон Родриго, возлюбленный Химены.
Дон Санчо, влюбленный в Химену.
Дон Ариас, Дон Алонсо — кастильские дворяне.
Химена, дочь дона Гомеса.
Леонор, воспитательница инфанты.
Эльвира, воспитательница Химены.
32
34
…
35