Возрождение завода
В 1942 году в Коломну из Кирова вернулась небольшая группа рабочих, инженеров и техников, до войны занятых на производстве дизелей. Для коломенских «дизелистов» никакого дела в Кирове не нашлось, а потому, когда после зимнего контрнаступления под Москвой фронт немного отодвинули от столицы[235], было решено вернуть их в Коломну, где они должны были заново восстановить серийное производство дизелей.
Конечно, Коломенский машиностроительный завод был не тот, что до войны. После эвакуации предприятия в Киров осталось только 8 % рабочих, кое-что из старого оборудования при минимуме запасов материалов и топлива. Собственно, в Коломне оставили то, что не поместилось в эшелоны и что сочли нецелесообразным тащить с собой за 700 верст. Но завод не встал! Ремонтировались прибывавшие с фронтов танки и самоходные установки. Производился большой объем заготовок боеприпасов – точили корпуса минометных мин, авиационных бомб, ручных гранат. Изготавливали шанцевый инструмент и много всякой другой военной «мелочевки», без которой невозможно полноценное воинское снаряжение. Работать пошли многие из тех, кто до войны «вышел на пенсию». Насидевшись на иждивенческих нормах выдачи, пожилые рабочие были рады «тряхнуть стариной», чтобы получать рабочие карточки и заработок, гораздо больший, чем их пенсии.
В августе-сентябре 1942 года в город стали прибывать эшелоны эвакуированных работников машиностроительного завода из Ворошиловграда, в июле 1942 года занятого немецко-фашистскими войсками. Прибывавшие в Коломну ворошиловградцы изначально размещались в стенах Зимнего театра. Там, при театре, был устроен санпропускник, в котором все приезжие проходили первичную санобработку[236]. Избавившись от вшей и отмывшись, люди какое-то время оставались в театре, дожидаясь распределения на работу и получения ордера на вселение. Большинство из них были направлены на Коломзавод[237], и их размещали в квартирах домов, принадлежавших коломзаводскому ЖКО, выдавая ордера на жилплощадь, оставшуюся после уехавших в Киров, исходя из установленной нормы квадратных метров на человека[238].
Но заводского «жилого фонда» на многих не хватило, поэтому пришлось «уплотнять частный сектор», подселяя эвакуированных в домовладения на улицах вблизи завода, в районах Митяево, Боброво и Бочманово, большей частью застроенных одноэтажными частными домами.
Для эвакуированных с оккупированных территорий заводские вакансии оказались спасением! Чужбина она и есть чужбина. Хотя бы даже и советская. Работа на заводе давала карточки, деньги, право на жилплощадь, питание в заводских столовых, поддержку профкома и многое, многое другое, что в то тяжелое время позволяло выживать. Именно так – выживать. Реалии существования были таковы.
Для того чтобы как-то обустроить быт людей, вынужденных обстоятельствами бросить свои дома и большую часть имущества, дирекция завода и партийный комитет обратились к Немову с просьбой «по мере возможности помочь приезжим с обстановкой квартир». Семьям эвакуированных отдали столы, стулья и прочее, что могло сгодиться, подремонтировав ту мебель, которую еще в июне 1941 года вывезли из ДК и свалили на площадке Летнего театра. Все это отдавалось совершенно безвозмездно.
Прибытие ленинградцев
Тогда же, летом 1942 года, в цехах эвакуированного Коломенского патефонного завода разместилось производство вывезенного из Ленинграда завода им. Ф. Энгельса. В Коломну приехало немало ленинградцев, которых принимал старый Зимний театр. Его директор, уже поднаторевший в администрировании военной поры Василий Васильевич Немов, в своем дневнике записал:
«В 1942 году Зимний театр принял в свои стены эвакуированных ленинградцев-блокадников и ворошиловоградцев, проходивших санобработку и ожидавших распределения на место жительства. Эвакуированные работали на возрожденном Коломзаводе. Коломенцы их принимали в своих домах по-братски, как дорогих гостей. Но находились и такие, которые ходили к эшелонам эвакуированных, меняя “хлеб на лаковые туфли”».
То есть были и такие, кто решался нажиться на чужом горе, выманивая у голодных людей последнее. Самое ценное, захваченное с собой из дому, им приходилось отдавать фактически за бесценок тем, у кого было лишнее. Откуда бралось «лишнее» при тотальном распределении и нормировании? Об этом Василий Васильевич Немов умалчивает. Но ведь не зря же сложилась поговорка: «Кому война, а кому мать родна». Были и такие, и в немалом количестве. Настолько немалом, что стали узнаваемыми персонажами кинофильмов военной поры. Такими, как незабвенный товарищ Еропкин, заведующий базой Горторга в фильме «Близнецы». Над такими еропкиными даже находили силы смеяться. В кино Еропкин «погорел» на ревизии. Ну, так то ж кино! В жизни, как в кино, нечасто получается. Да и потом… На место «погоревшего» Еропкина приходил другой, такой же, а то и хуже: хитрее, осторожнее, изворотливее прежнего.
237
С 1942 года на Коломзаводе восстановили производство. Там ремонтировали военную технику, изготовляли корпуса снарядов, мин и гранат. С 1943 года стали выпускать оборудование для металлургической промышленности и шахт. Заводу остро потребовались кадры, способные заменить эвакуированных в Киров «коренных» заводчан.
238
В Кирове на одного «подселенца», эвакуированного из Коломны, полагалось 4 м² жилой площади в «коммуналке» или частном домовладении. Т. е. на среднюю семью полагалась комната в 16–20 «квадратов». Одиноким просто «давали метры» – в чулане, коридоре, кладовке, проходной комнате, в кухне. Подселяли везде, где можно было приткнуть койку, сундук, нары, полати, на которых спали. От остального мира эти «квадраты» отделяли обычно «занавеской» из распоротых мешков, развешанных на натянутых веревках. Учитывая то, что на заводах работали по 12 часов, «уплотненная жилплощадь» становилась «ночлежкой» с гарантированным «пропиской» местом, где можно было как-то «перекантоваться до смены». Из-за этого многие оставались ночевать на заводе – устраивались где-нибудь, где было потеплее, и отсыпались. В город ходили только карточки отоваривать.