В январе 1944 года состоялось совещание руководящих работников наркоматов, на котором член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель председателя Совета народных комиссаров[246], нарком внешней торговли и прочая, прочая, Анастас Иванович Микоян, выступив перед собравшимися, сообщил о том, что в ЦК ВКП(б) состоялся обмен мнениями по экономическим вопросам. В результате этого обсуждения выяснилось, что карточная система, введенная летом 1941 года, дала возможность рационально и экономно распределять продовольствие. Но вместе с тем были отмечены и отрицательные тенденции ее функционирования. На третьем году действия тотального нормирования отпуска товаров и продовольствия выяснилось, что многие люди, имея деньги, не могли приобрести что-то нужное им без карточек, ордеров и прочих разрешительных документов или удостоверений. Тем самым снижалась заинтересованность людей в заработке. У частных лиц скапливалась денежная масса, столь необходимая для увеличения денежного оборота в государстве. Назрела необходимость восстановить равновесие между доходами, получаемыми трудящимися, и их расходами. Нужно было ликвидировать «застой» наличности.
Прежде всего это касалось военных. Во время войны тем из них, кто находился непосредственно в зоне боевых действий, полагались повышенные оклады, подъемные и прочие выплаты. Устанавливались премии за количество боевых вылетов, за сбитый самолет выплачивали тысячу рублей, за подбитый танк пятьсот рублей. Рядовым, сержантам и старшинам платили хорошие премии за качественный ремонт и эвакуацию поврежденной техники с поля боя, ремонт артиллерийских орудий, автомашин и самолетов[247]. При этом военные не имели карточек, и им со своими деньгами практически было нечего делать. В военторговских заведениях прифронтовой полосы много не потратишь. Семейные офицеры пересылали свои аттестаты домой, и их родственники получали деньги за них, но потратиться могли, лишь «отоваривая» свои карточки.
Приобрести что-то без карточек можно было только у частных лиц, в большей или меньшей степени вовлеченных в дела «черного рынка» – не контролируемой государством стихии коммерции, с существованием которой приходилось мириться. За годы войны черный рынок превратился в параллельную реальность. Дельцы черного рынка имели возможность обходить советские законы, пуская в ход золотой ключик подкупа, которым открывались двери кабинетов начальства. Их коррупционные связи стали особого рода товаром, которым торговали, предлагали свои услуги в качестве посредников, для «решения вопросов с властями».
В подтексте всех доводов, приведенных Анастасом Ивановичем на совещании руководства наркоматов, имелась в виду политическая и экономическая необходимость перехватить инициативу коммерции у черного рынка, корнями проросшего в госструктуры, разлагая их перерожденчеством[248].
В связи с этим предполагалось открыть так называемые коммерческие магазины, рестораны и иные заведения, где торговля велась бы без карточек, по ценам примерно таким же, как и на колхозном рынке.
Наркомы поддержали предложение Микояна, и вскоре было принято решение Совета народных комиссаров СССР об открытии магазинов, свободно продающих продовольственные товары по коммерческим ценам. Первые 20 таких торговых предприятий начали работать в Москве 15 апреля 1944 года. В них без карточек продавались рыбная и мясная гастрономия, свежее мясо, масло, вина и другие продукты, цены на которые значительно превосходили те, по которым приобретали «нормированные» товары. Килограмм сахара-песка в коммерческом магазине стоил 75 рублей, сливочного масла – 100 рублей, говядины – 45 рублей. Это считалось «очень задорого», но даже при этих ценах желающих купить продукты оказалось больше, чем предполагали изначально[249].
Удачный опыт в этой области был повторен в Ленинграде[250], а потом еще в нескольких крупных городах Союза. Следом появился коммерческий общепит – открывались рестораны, кафе, чайные, рюмочные и пивные. В результате очень скоро возникла весьма внушительная многопрофильная торговая сеть, управлявшаяся организацией, называвшейся «Главособторг».
Устроиться на работу в систему «Главособторга» хотя бы дворником для простого советского человека считалось большой удачей. Но, как водится, «пирожков на всех не хватало», а потому подавляющее большинство советских граждан входили в коммерческие заведения как покупатели. Если было у них на что покупать по тем ценам. Те же, у кого в карманах было негусто, ходили туда, чтобы просто посмотреть на витрины. Несытому человеку там было на что глянуть!
247
Расценки разнились в зависимости от званий, должностей и родов войск. Самые большие выплаты были у моряков и летчиков. Меньше всех получала пехота, но и у пехотных офицеров выходило полтора-два оклада.
248
Этот термин советского лексикона означает утрату прежнего мировоззрения, отторжение социалистической идеологии, в конечном счете «переход на сторону врагов строительства социализма», пусть даже совершенный и неосознанно.
249
250
В городе, пережившем голодный мор блокадных лет, появление коммерческих торговых точек с их изобилием имело особый психологический и пропагандистский эффект.