— Нужно было его предупредить. Почему ты не предупредил его?
Апухтин окинул меня быстрым взглядом. У него были озорные глаза.
— Щеглов предупрежден. Через Уланскую. Таня, мне кажется…
Ожил радиотелефон, и Апухтин мгновенно взял трубку.
— В сторону Шереметьева? Забавно. Продолжайте наблюдение, а я к вам присоединюсь. — Он положил трубку и сказал: — Сейчас прокатимся с ветерком. Щеглов едет в Шереметьево. Вместе с Уланской.
Я вернулась домой в двенадцатом часу. Апухтин дождался, пока я отопру свою дверь.
— Позвоню, — сказал он и, поцеловав мне руку, сбежал по лестнице.
Я слышала голоса в глубине квартиры. Не зажигая света, я прошла в спальню и легла на кровать.
— Это не то. Совсем не то. Мне не нужна эротика. Мне нужно, чтоб было грубо, зримо, осязаемо. Чтоб люди стонали и скрипели зубами. Мы же договорились с тобой.
Этот голос был мне знаком.
— Но сексуальный акт сам по себе романтичен. — У Бориса был усталый голос. — Красивое тело вызывает помимо плотского еще и массу других, возвышенных, чувств.
— Чепуха. Тело проститутки вызывает одно-единственное желание — обладать им физически.
— Я не собираюсь работать с проститутками.
— Целочки к тебе не пойдут. Да у меня и нет времени на ликбез.
— Послушай, дай мне еще хотя бы неделю.
— И трех дней не дам. Послезавтра кассета должна быть у меня на столе. Иначе тебе придется вернуть аванс. И выплатить неустойку.
— Ты обещал представить мне помещение. Я не могу снимать все это дома.
— Смеешься? Я плачу тебе бешеные деньги. За такую цену можно арендовать пол-Кремля.
— Но я не могу, понимаешь? Если жена узнает, чем я занимаюсь, она… она бросит меня.
— Уверяю тебя, она давно обо всем догадалась. Твоя жена очень профессионально играет роль светской леди.
Наконец я окончательно узнала этот голос. Он принадлежал Вадиму, администратору одного из московских театров. Этот человек бывал несколько раз у нас в доме.
— Она не играет — она такая, какая есть.
— Ладно. Это твои проблемы. Сам их и решай. Послезавтра в это же время. И никаких отговорок.
Я услышала, как хлопнула входная дверь.
Мне казалось, из-под меня уплывает кровать. Мой с таким трудом возведенный мир рушился прямо на глазах. И снова этот десятилетний цикл. Просто какой-то рок…
Борис вошел в спальню с зажженной сигаретой и сел на кровать. Взял телефон, который всегда стоял на тумбочке с его стороны, снял трубку.
— Элек? Это я… Да, я один. Приезжай, ладно? Нужно серьезно поговорить. Да, есть и выпить, и пожевать. Буду ждать тебя у подъезда со стороны переулка. Целую, детка.
Мне с трудом удалось не закричать. Я слышала, как Борис прошел на кухню, хлопнул дверцей холодильника. Потом он долго брился в ванной, чистил зубы. Когда мы только поженились, он каждый день брился на ночь.
Наконец хлопнула входная дверь.
Я встала, схватила висевшую на стуле шаль. Меня трясло словно в лихорадке. Я подумала о том, что поступила правильно, поставив машину на стоянке, хотя обычно бросала ее во дворе. Интуиция, что ли, сработала.
Я видела его спину. Он стоял у подъезда и курил. Это была абсолютно чужая спина.
Апухтин открыл дверь буквально через секунду после того, как я нажала на кнопку звонка, и, не задавая ни одного вопроса, втащил за обе руки в квартиру. Я сразу поняла, что он живет один: в квартирах холостяков особый запах.
— Очень рад тебе. Мне тоже не спится. — Он усадил меня на большой допотопный диван в гостиной. — Этот Щеглов настоящая птица: вспорхнул прямо из-под носа. По нашим сведениям, он объявится в Питере послезавтра. Мы сейчас поужинаем, верно? У меня есть пицца с грибами и итальянское мороженое. Я умею великолепно разогревать пиццу.
Апухтин придвинул к дивану журнальный столик, накрыл его чистой бумажной скатертью. Он делал все быстро и в то же время по-мужски неловко. Пока разогревалась пицца, мы выпили по бокалу красного вина.
— В жизни не всегда бывает так, как мы того хотели бы. Я никогда не думал, что стану следователем. С детства мечтал быть киноактером. Но сейчас я почти уверен, что та жизнь была бы не по мне. Я по натуре очень замкнутый человек.
— А я мечтала остаться старой девой. — Я грустно усмехнулась. — Я была во сто крат счастливей, когда валялась до полудня на тахте и слушала музыку. Ты правильно сделал, что не женился.
— Только не надо мне завидовать. — Апухтин смотрел на меня испытующе и с сочувствием. — Судя по запаху, пицца готова. Если не возражаешь, будем пировать до утра. Мне кажется, ты тоже из совиной породы.
— Но мне всегда хотелось быть жаворонком. Чтоб вставать на заре, бегать босиком по росистой траве, нюхать гроздья утренней сирени… Старомодная пошлость, да?
— Неправда. Пошлость — это то, что нас окружает. Мечты не могут быть пошлыми.
— Тем более несбывшиеся. Лучше журавль в небе, чем синица в руках. Так, помню, сказала однажды Наталья Филипповна. Думаю, она не оговорилась.
— Эта история с усыновлением Кириллина кажется мне очень загадочной и, как бы это выразиться, недосказанной, что ли. — Апухтин задумчиво жевал пиццу. — Теперь вряд ли удастся узнать ее всю до конца — Наталья Филипповна умерла три года назад.
— Быть может, Саше удалось что-то выяснить, — предположила я. — Он любил ставить точки над i.
— Хорошая черта. Кстати, мне кажется, это одно из непременных качеств настоящего бизнесмена. Если не основное его достоинство. Хотя я отнюдь не настаиваю на том, что я прав. Ты не хотела бы прогуляться в Санкт-Петербург?
— А мои помидоры? Правда, теперь это не имеет никакого значения. Дача, семья, машина, дорогая мебель, норковая шуба… Со мной расплачивались, как с проституткой. Неужели нет на свете мужчины, который бы не изменял любимой женщине?
Апухтин кашлянул в кулак и отвернулся к окну. В этот момент подал голос телефон.
Он разговаривал из соседней комнаты. До меня долетали обрывки фраз. Я не делала попыток составить из них картину происходящего. Наконец Апухтин вернулся в гостиную, и я поняла по его лицу: что-то стряслось.
— Уланскую обнаружили в ее квартире с пулей в голове.
— Она была любовницей… Щеглова?
— Вероятно. Хотя это непроверенные данные. Следов борьбы не обнаружено. Это сделал кто-то из тех, кого Уланская хорошо знала. Она была очень осторожным человеком. Таня, мы должны уехать в Питер завтра, то есть сегодня вечером. Мне необходимо знать: Кириллин это или нет. Если это не он, то что за всем этим стоит.
— Думаешь, мотивы тянутся из прошлого?
— Не знаю. Но часто бывает именно так. Предупреди мужа.
— И не подумаю. Да ему сейчас и не до того.
Апухтин сел рядом со мной на диван, взял — мое лицо в свои ладони и попытался заглянуть в глаза.
— Ты что-то узнала за те полтора часа, как мы расстались!..
— Очень много. Только это совсем неинтересно. Банально. К тому же у всех до неприличия одинаково.
— Нет. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Я придерживаюсь мнения классика. Да и по опыту знаю.
— У меня нет семьи. Это была какая-то ошибка.
Я отвернулась, чтоб он не заметил слез в глазах.
— Ладно. В таких случаях на самом деле лучше на какое-то время расстаться. Выяснения обычно ускоряют окончательный разрыв.
— Он уже произошел, — сказала я и потянулась за сигаретой.
— Ты осталась все такой же максималисткой. Интересно, Кириллин тоже сохранил в себе это свойство?
— Какая мне разница?.. Итак, что я буду делать в Питере? Другими словами, какую новую роль уготовила мне судьба в образе подполковника Апухтина?
— Ты будешь изображать возлюбленную одного моего весьма влиятельного в коридорах питерской власти друга. Но сперва тебя чуть-чуть помучают визажисты, парикмахеры, модельеры и так далее. Не волнуйся — ты попадешь в руки высокопрофессиональных специалистов. Остальное уже зависит от тебя и, наверное, от Бога. А сейчас будем спать. Я уже постелил тебе все чистое. Давненько я не спал на дедушкином диване…