Сам Модестов особого интереса к ребенку не проявлял, его встречи с Разумовской были редкими и нерегулярными, и та вполне здраво полагала, что хорошим отцом Алексей никогда не станет, хорошим мужем — тем более, ведь он был женат, и этот брак был для него выгоден в первую очередь в плане карьерного роста. Кто же уйдет от жены, чей папочка активно двигает зятя в гору? И потом, Разумовская была человеком сильным, независимым, с почти мужским характером, и выплывать в одиночку ей помогал природный оптимизм и какой-то особенный, легкий, циничный взгляд на вещи. Сколько Аня себя помнила, мать никогда не унывала, не переживала попусту, она плевать хотела на мнение людей, на условности и тяготы жизни.
Может быть, именно поэтому она с такой легкостью отнеслась к известию, что у Модестова в соседнем доме живет любовница, которая родила ему аж двоих детей. Светлана несколько раз видела ее, скучную домашнюю курицу, но не проявила к ней никакого интереса. Алексей, видимо, принадлежал к породе мужчин, которые с радостью узаконили бы многоженство: помимо жены у него еще две семьи на стороне, и такое положение вещей продолжалось довольно долго, пока ему вдруг не надоело, и он не сделал своим дамам ручкой, исчезнув, словно его и не было.
Светлана не слишком переживала, она видела, что все к тому идет, да и их отношения с Модестовым себя исчерпали. Скоро она родила дочь Аню. Жизнь матери-одиночки с двумя детьми ее не прельщала, и она, с присущей ей стремительностью и удачливостью во всех начинаниях нашла себе мужа, Сергея Девяткина, который мало того, что не мог надышаться на рыжую богемную красотку, так еще и усыновил Игоря и Аню, дав им свою фамилию и отчество.
В счастливом и вполне благополучном браке они прожили пятнадцать лет, после чего Сергей вдруг влюбился в свою молоденькую секретаршу и отчалил к ней, не забыв, впрочем, о материальной помощи для семьи. Он занимался бизнесом и имел неплохие доходы, которыми щедро делился с бывшей женой и детьми.
Светлана в очередной раз с легкостью встретила жизненные неурядицы: казалось она ни капельки ни была огорчена уходом мужа. А в высвободившееся от домашних дел время (Сергей был патологическим чистюлей и требовал, чтобы в доме все сверкало, отчего простая уборка превращалась в длительное и трудоемкое мероприятие) она начала писать романы, которые неожиданно понравились крупному московскому издательству, пошли на ура у читателей и стали приносить не только моральное удовольствие, но и высокие гонорары.
А тем временем на горизонте вновь появился Модестов. Он купил одну из книг Разумовской, прочел, вспомнил бурную молодость и решил возобновить общение с бывшей любовницей. Из чиновника он превратился в успешного бизнесмена, был в разводе — уже второй раз, отлично зарабатывал и даже сделал попытку материально поддержать детей, о чем не вспоминал долгие годы. Правда, дети и без того не нуждались. Светлана была рада видеть его — все-таки воспоминания об их романе были скорее приятными, чем нет. Они вновь начали встречаться время от времени, но не как любовники, а как давние друзья. Были у них схожие характеры, одинаковая беспечность и неумение подолгу страдать, а также изрядная доля цинизма, которым оба щеголяли и даже гордились.
Так и случилось, что просто дружить им было скучно и пресно, и они решили привнести в свои отношения пряную нотку. Ни о какой любви речи не шло: Модестов сильно постарел, и Светлану совершенно не привлекал как мужчина. А его самого тянуло к молоденьким свежим девочкам, которые слетались на его тугой кошелек, как мухи на мед.
Идея пришла в голову именно Модестову. Заключить пари на самый нестандартный и увлекательный способ манипулирования людьми. В выборе средств и фантазии решили себя не ограничивать, чтобы было еще интересней, но исключили откровенный криминал: проблемы с законом не нужны были никому. Светлана пари приняла с радостью, и уверенно заявила Модестову, чтобы тот заранее готовился к позорному поражению. На кону стояла кругленькая сумма, а главное — восхищение проигравшей стороны, почет и осознание собственного могущества.
Чтобы исключить возможность смухлевать, или приписать себе большие заслуги, решено было все факты подтверждать вещественными доказательствами. Расписки, бумаги, фотографии и видео, сгодится все.
Модестов сразу решил, что его спектакль будет связан с наследством. Трое детей от первой жены, с которой он давным-давно разошелся, очень явно и без лишних сантиментов претендовали на его состояние, хотя по-хорошему, не имели на него прав. Он ведь их даже не усыновлял! Но детей такие тонкости не смущали, вот они и окучивали пожилого, но еще в самом расцвете сил, мужчину, стараясь каждый по-своему. В принципе, Модестов собирался прожить еще много лет, так что деткам состояние если и обломится, то очень нескоро, но ради увлекательной игры решил объявить о своей внезапной болезни, которая стремительно подтачивает его организм. Пересел в инвалидную коляску, пустил слух о скорой кончине и принялся с удовольствием играть старика, у которого испортился характер. Потом он разыскал в Москве других детей (кто они, Аня не знала, ну да ладно, я-то в курсе, о чем шла речь), чтобы вывести на сцену побольше действующих лиц и сделать спектакль еще более остреньким. Время от времени, созваниваясь с Разумовской, тот радостно отчитывался о своих успехах: мол, дети перегрызлись, вокруг меня метут хвостами, а я им регулярно подкидываю неприятные сюрпризы, чтобы не расслаблялись. А тут еще приехали из Москвы совсем молоденькие мальчик и девочка, и старшие детки не гнушались даже покушениями на убийство, лишь бы вывести из игры конкурента. На Лику не покушались лишь потому, что она неотлучно находилась при отце.