Сегодня тут было шумно - квартирник давал гость из Питера. Хата была забита длинноволосой молодёжью в джинсах и фенечках. На огромной кухне, где пел под гитару гость, пипл сидел на всём, на чём можно было, вплоть до пола, а часть была вытеснена в длинный коридор. По рукам ходили стаканы с вином, клубился дурманящий дым конопли.
- Этой ночью небо не станет светлей... [22] - пел гость - худощавый чувак изрядно подшофе с сумасшедшими глазами и хитроватой улыбочкой. Но песня его была мрачней некуда.
Он пьёт, но едва ли ему веселей.
Он не хочет веселья, он хочет вина,
Чтоб ещё чуть-чуть отложить слово "пора"...
Тихарь лежал на спине, закинув руки за голову. Мыслеобразы всплывали в его сознании, постепенно выстраиваясь в цельную картину.
"Мама... Она жива, я знаю, им её не убить... Они убили отца и деда. Меня не убьют, я уже убивал их сам. Фудо... Фудо-мёо [23]... Боль и страх. Хватит, все уже мертвы... Есть ещё кто-то - не от них, я чувствую. Они все чувствовали это - и мама, и отец, и дед... Здесь опасно, хозяин стучит. Завтра надо уходить. Может, ночью? Нет, надо отдохнуть, подумать. Ночью они до меня ещё не доберутся"
Чужое дыханье на чьём-то плече,
Когда оно было твоим.
Будь один, если хочешь быть молодым...
Пронзающий голос из кухни добрался до его сознания, сбил поток мыслей и по какой-то ассоциации переключил их.
"Девчонка на крыше... Глаза раскосые. Куноити. Здесь нет ниндзя, кроме нас. Значит, оттуда. Найти бы... Времени нет, нет... Я не хочу в Японию. Я не японец. А кто я?.. "Тебя зовут Фудо, в честь Фудо-мёо" Нет, тити [24], меня зовут Фёдор... Федя, так меня зовёт хаха... ока-сан [25]... мама. Не знаю Японию, не хочу туда. Я русский, я хочу остаться здесь... Боль и страх..."
Все вниз, сегодня будем праздновать ночь!
Сентябрь сладок. Праздновать ночь без конца...
"Может быть, девчонка от тех, других?.. Кто они? Ищут меня, ищут маму... Свиток... Сейчас главное свиток. Накагава-рю должна жить. Фудо. Фёдор. Накагава-рю это я... Нет, с мамой всё в порядке. Она ушла, конечно, ушла от них... Но свиток... Он в тайнике. В тайге. Надо лететь... Из Москвы нельзя. Они смотрят за аэропортом... И за вокзалами тоже. Хозяин стуканёт... Завтра, сегодня он пьёт. Умертвить. Так, чтобы никто не понял. Наверное, опять запивает колёса вином, никто не удивится... Три точки нажать на шее, держать десять ударов сердца. Ничего не почувствует. Сколько смертей... Какая тоскливая песня..."
Белый стол, чёрный чай, пурпурное вино...
Я знал того, кто знал её,
Но я не помню его лица...
Тихарь полностью отдался сумеречному очарованию мелодии. Мысли его потеряли чёткость и окрасились тёмно-пурпурным.
- Праздновать ночь без конца, - пел ленинградец, повторяя эту строчку много-много раз. Разе на шестом Тихарь заснул. Ему снились страх, боль и бог Фудо в языках пламени.
Он проснулся, как от толчка. Свет июльского утра не полностью ещё расправился с теменью. Одним движением, бесшумно и гибко поднялся с тахты, выскользнул в коридор и осторожно открыл двери спальни. Большую часть её пола занимал огромный пружинный матрац, на котором спали несколько вчерашних гостей. Хозяин дрых на спине и был совершенно гол, как и совсем молоденькая хипушка, обвивавшая его шею тонкими руками в фенечках. Рядом с ними на полу валялись пара пустых бутылок и упаковка из-под люминала. Несколько секунд Тихарь глядел на тощее тело хозяина, покрытые варикозными звёздочками ноги, редкую седую поросль вокруг сморщенного члена, источавшую страшные хрипы и выхлопы перегара язву рта, пульсирующую жилку на шее... Повернулся и пошёл в ванную.
Выйдя оттуда, он столкнулся с выбирающимся из туалета вчерашним певцом. Унитазный бачок шумел, набирая воду после спуска, но в туалете всё ещё стоял тяжёлый дух блевотины.
- Выпить есть? - певец глянул на Тихаря мутными, в кровавых прожилках глазами.
- В холодильнике глянь, - ответил тот.
Они вместе прошли на кухню, представлявшую собой вопиющий хаос. Пока Тихарь ставил на газовую конфорку чайник, рокер намертво присосался к извлечённой из холодильника бутылке "Жигулёвского" и поставил её на стол совершенно пустой. Сам тяжело опустился на шаткий табурет.
- Мне в Питер надо. Сегодня, - пожаловался он тонким голосом. Впрочем, глаза его после пива посоловели и стали чуть менее тоскливыми.
- Билеты уже поздно брать, - пожал плечами Тихарь. - Может, на "собаках" [26]?