Это чрезвычайно важное высказывание Тирсо является программой школы, созданной Лопе де Вега, т. е. программой той обширной группы писателей, которую выдвинул правящий класс для борьбы с революционными и классовыми сдвигами, вызванными экономическим и социальным распадом Испании в XVI–XVII веках. Увязать драматическое творчество с жизнью, отказавшись от стеснительных и не удовлетворяющих зрителя законов классического театра, дать комедии новое, более сложное и близкое к жизни содержание, слив серьезное с комическим, — вот главные требования новой школы. В основе их лежит ориентация новой драматургии на массового зрителя («невежественная толпа, чернь»), которого нужно было во что бы то ни стало захватить и привить ему идею подчинения правящему классу, поднимая в его глазах престиж королевской власти (для чего на сцене выводились добрые короли-судьи) и т. д., одним словом — «поучать услаждая». Что именно таково было назначение комедий Тирсо и что так понимал свою роль он сам, об этом свидетельствует послесловие к «Вилле пятой». Поводом для последнего послужило представление комедии «Благоразумный ревнивец», состоявшееся в этот день. Отвечая на возражения «зоилов и катонов», Тирсо устами одного из развлекающихся, дона Хуана де Сальседо, дает следующую оценку своей комедии: «В ней ревнивцы могут научиться тому, что не следует им давать увлечь себя в обманчивые опыты, мужья научатся быть благоразумными, дамы постоянными в своем чувстве, владетельные особы держать свое слово, отцы заботиться о чести своих детей, слуги быть верными. Все же присутствующие вообще научатся ценить увеселение, которое дает им комедия, а она, в наше время, очищенная от недостатков, ранее допускавшихся на испанской сцене, и свободная от всяких безвкусных нелепостей, услаждает, поучая и поучая, дает приятную пищу нашему вкусу». Как мы видим, Тирсо подчеркивает воспитательную роль своего театра. И если Марселино Менендес-и-Пелайо,[19] а у нас Алексей Веселовский утверждают что «Тирсо был не только талантливым писателем, но и прозорливым эстетиком», что, борясь против закона о трех единствах, «он требовал для поэзии свободу и постоянного прогресса и доказывал необходимость усиленного изучения жизни», то к этому необходимо прибавить, что он выполнял при этом заказ правящего класса, напрягавшего все силы для удержания власти в своих руках и для этого стремившегося подпереть обветшалое здание испанской монархии.
Насколько разностороння была заботливость Тирсо о новом театральном стиле — свидетельствует другое место из тех же «Толедских вилл». Мы имеем в виду послесловие к «Вилле четвертой», где представление комедии Тирсо «Какими должны быть друзья» дает повод для новой оживленной дискуссии — о причинах неудач некоторых комедий. Причин этих, по мнению одного из собеседников, дона Мельчора, устами которого опять говорит сам Тирсо, три: во-первых, виноваты писатели, которые пишут иногда такие нелепицы, что от них начинает тошнить; во-вторых, провал пьесы нередко обусловливается актерами и совершенно невозможным распределением ролей, когда автор изображает «даму красивую, бойкую и с такой статной фигурой, что, переодевшись мужчиной, она может покорить и влюбить в себя самую разборчивую столичную даму», а играет ее «какая-нибудь ведьма, жирная как масленица, древняя, как поместье в Монтанье, и морщинистая как кочан капусты», когда «инфанту влюбляет в себя пузатый человечек, лысиной и брюхом второй Веспасиан, а та говорит ему любовные речи нежнее ольмедской редьки»; наконец, третья причина — дурное чтение стихов. Со всеми этими недостатками надо бороться, чтобы обеспечить комедии успех.
Мало в чем изменяются эстетические воззрения Тирсо и во вторую половину его творческой деятельности, когда начинает сказываться роковой перелом, и монах берет в нем верх над светским писателем. И здесь Тирсо выступает в роли сознательного популяризатора, заботящегося прежде всего о завоевании читательских масс, о том, чтобы воздействовать на вкус среднего человека (el común gusto). Последнему нравится в романах и повестях «интересная фабула» («необыкновенное в повествовании, запутанное в любовной интриге, поразительное в мужестве, изобретательное во внешности, химерическое в авантюре»). Выбирая три своих сюжета и облекая их в форму художественной повести, Тирсо рассчитывал, что они поразят воображение своей мощностью, оригинальностью и правдивостью.
19