— Смотри мне, обмануть даже не думай! — трясет пистолетом Бульдог. — Из-под земли достану!
— Рассчитаемся тютелька в тютельку. Лёнька Серый — честный фраер!
Серый заталкивает Савву в ту самую повозку, которую украл сидящий впереди возница Макар, следом запрыгивает сам и громко свистит:
— Эх, пошла! Пошла-поехала!
Но свист его тонет в свисте ветра на балаклавской пристани.
— Антип! Антипка, может, жив?
— Какой тебе Антип?! Все мордой в море попадали. Сам же видал, — машет рукой Ленька Серый.
— Антип — это волк. Он на пристани. Переждать бы где-то и забрать его.
— В море твово волка скинули. Сам в окно видал, когда тебя к выходу толкал. Охвицер в море скинул. Как бишь тя звали говорил? Инокентьев Савелий? — хлопает Савву по снятому с Амория меховому полушубку. — Царствие небесное рабу божию Савелию, застреленному нонче на балаклавской пристани! До дому доедем, помянем. Нет более Инокентьева Савелия.
Хохочет, поворачивая к себе Савву, лицо которого мокрое от слез.
— Кеша ты тепереча, Художник. Кешка Саввин.
— Волков я теперь. Антип Волков.
— Да хучь Крокодилов. Докýменты сам себе нарисуешь, какие пожелаешь.
Случайное письмо,
найденное в дореволюционном издании «Подорожника» Анны Ахматовой
Вы любили когда-нибудь?
Вы любили когда-нибудь так, чтобы утром проснуться с ощущением невероятного, баснословного счастья, случившегося лишь от того, что приснившаяся Его смерть была только сном?!
Вы любили когда-нибудь так, чтобы, узнав, что Он вас бросил, бормотать: «Пусть бросил, пусть! «Бросил» это не безнадежно, не навсегда! Главное, жив! Ведь надежды нет только у смерти…»
Вы любили когда-нибудь так, чтобы, случайно услышав, как на улице посторонняя женщина окликает Его именем собственного сына, остановиться и затеять разговор в призрачной надежде лишний раз произнести это имя вслух, лаская каждый звук губами?!
Вы любили когда-нибудь так, чтобы захлебываться собственной любовью, хрустальным звучанием, колокольчиками радости выпуская из себя в мир этот колдующий перезвон «люблю… люблю… люблю… люблю… блю… блю… блю… лю…»?!
Вы любили когда-нибудь до дрожания коленок, не способных удерживать вас на ногах при одном Его появлении, до судорожных спазмов в горле при первых, звучащих в телефонной трубке звуках Его голоса, до полной обесточенности, выпотрошенности, выжатости, вывернутости при любом Его дольшем, чем то было оговорено, отсутствии?!
Вы любили когда-нибудь так, чтобы в самом переполненном зале, в самой невероятной толпе самых перенаселенных городов мира, еще не успев увидеть, успевать предугадывать, предчувствовать Его присутствие рядом? Сначала чувствовать — мир изменился, воздух вокруг стал другим, пространство раскалилось. Сначала чувствовать, и только потом, медленно повернув голову, убеждаться — так и есть, Он вошел. И удивляться, как этого не чувствуют другие — ведь у пространства, в котором есть Он, иная консистенция воздуха, иной полярный заряд, запах иной?!
Вы любили когда-нибудь до ощущения ада и рая, смешавшегося в вашем почти выжженном и до краев заполненном невероятной энергией существе?! До этой дикой смеси выси и бездны, падения и полета? До пересохших губ и спазмов в животе, до рвот, до тошнот, до ощущения собственной полной ничтожности, низменности и столь же абсолютного величия, равного которому ни в одной из захватнических войн, ни в одной из головокружительных карьер, ни в одной из суперприбыльных сделок, ни в одном из фанатических обожаний толп обожателей не постичь?!
Вы любили когда-нибудь так, как не любить нельзя, потому что просто невозможно так не любить?!
Вы любили когда-нибудь так?!
Я — в свои девятнадцать лет еще нет…
Спасен, но…
Савва
Севастополь. 1919 год. Октябрь
До малины доезжают в полной темноте. Честный фраер Серый говорит вознице, что пошел за деньгами, и уходит, оставив Савву с его дорогим полушубком в залог. Что, как сейчас метнется дворами и нет его? А возница Савву обратно на расстрел отвезет?
— Как, Макар, краденые повозка и лошадь, поперек горла не встали? — четко и громко произносит Савва.
Возница поворачивается, смотрит, не узнает в беззубом фраере с разбитой рожей, в тяжелом меховом полушубке, интеллигентного мальчика из барской усадьбы, из которой он украл повозку и лошадь.