— Опять вопит? Мне его вывести отсюда?
Это был человек с татуировкой на бицепсе.
— Я скажу, если понадобится, — ответила мадам Игла.
Наклонившись к уху Макгрегора, она прошептала:
— Вы точно хотите продолжить?
Макгрегор задумался. Он вспомнил, как впервые увидел татуировку у девушки, как подействовала она на его чувства, его мысли, его эмоции. Он вспомнил, как она поразила Сильви. Но дело даже не в этом. Он не просто хотел татуировку, она была ему необходима. Что-то непонятное, первобытное бурлило в нем, требовало выхода, и выпустить его можно было только через кожу. Макгрегор прикусил миску и кивком попросил мадам Иглу продолжать. Она колола его снова и снова, боль была фантастической, сильнее всего, что он испытывал прежде. Слезы выбивались из-под зажмуренных век и насквозь пропитали маску. Его зубы глубоко впились в дерево миски. Макгрегор не открывал глаз, пока все не кончилось.
Ему показалось, что прошло около получаса, но, когда он, пошатываясь, вышел наружу, было уже темно, и даже ярмарочные фонари и гирлянды на каруселях уже погасли. Не было ни людского гомона, ни музыки. В тишине пение цикад казалось почти оглушительным.
Макгрегор никому не рассказывал о татуировке до следующих выходных, когда они с Сильви устроили себе трехдневный отпуск на острове Санибель во Флориде. Окна их номера выходили на Мексиканский залив, и в первый же день они увидели хохлатых дятлов, розовых колпиц и аллигаторов. Когда Сильви улеглась в постель и собралась прочесть главу из очередного романа, Макгрегор снял рубашку, сдернул марлю с татуировки и сел перед ней на кровать.
— Ты сделал татуировку!
В голосе Сильви слышалась легкая тревога. Она протянула руку и коснулась рисунка. Макгрегор и сам до этого момента старался не смотреть на татуировку, даже когда протирал ее и менял повязки. Он хотел разделить с невестой радость первого просмотра. Как он и надеялся, изображение под ее пальцами начало двигаться, сначала медленно: ветер ерошил перышки птицы, она расправляла и складывала крылья. Макгрегор и Сильви смотрели, как птица на его грудине взлетела в воздух. Она парила над кораблем, который возвращался в порт из сине-зеленого океана. Волны нежно ласкали борт корабля. Макгрегор видел то же самое, что и Сильви, только вверх ногами, — он поразился, как четко и живо татуировка подчеркивала каждую деталь.
— Как наяву, — сказала Сильви. Ее лицо светилось неподдельной радостью. — Восхитительно.
Он кивнул, но улыбка Сильви поблекла: налетел внезапный шторм, корабль перевернуло, и все, кто был на борту, оказались в безжалостном, полном акул море.
— Извини, — сказал Макгрегор.
Сильви открыла книгу и углубилась в чтение.
Следующим вечером Макгрегор встал перед зеркалом и вдвоем с Сильви они смотрели, как серебристая ракета выпускает огненный хвост и улетает в атмосферу. Корабль сделал петлю вокруг Луны. Макгрегор разрешил себе испытать некоторую гордость. Мадам Игла, казалось, не была уверена, будет ли татуировка двигаться так, как он того хотел, но пока все получалось. Корабль несся, сверкая в лучах солнца и вдруг, без всякого предупреждения, взорвался. Дюжину тел разбросало по космическому пространству.
— Мне не нравится этот сюжет, — сказала Сильви и отвернулась.
Макгрегор не хотел останавливаться. Он хотел увидеть настоящий финал этой истории, который откроет, ради чего погибли астронавты — участники миссии. С начала истории татуировка, казалось, удвоилась в размере. Интересно, подумал Макгрегор, а у расписной девушки все тоже начиналось с маленького узора? Сильви собиралась спать, а Макгрегор наблюдал, как последний из астронавтов летит к Земле. Он достиг атмосферы и, вспыхнув ослепительным светом, превратился в падающую звезду.
Макгрегор кожей ощутил скорость падения и силу удара об атмосферу, но этим дело не ограничивалось. Картинки на его груди были как грибы — то, что показывается снаружи, лишь часть большого организма, грибницы, скрытой под поверхностью. Если рисунки на его теле проецировались, то источник был внутри, а не снаружи.
— Я знаю, что ты недолюбливаешь романы о любви, — сказала Сильви, поворачиваясь к нему в постели. — Ты думаешь, что они написаны для глупых девочек.
— Нет, — ответил он, хотя отчасти она была права. Как-то раз он попытался прочесть один из ее романов, но заснул, не одолев даже первой главы.
— Дело в том, что мне целый день приходится принимать важные решения. На кону — деньги, ресурсы, судьбы людей. Я веду себя уверенно, но могу лишь надеяться, что мои решения правильны. Придя домой, я не хочу волноваться. Я хочу знать, что все закончится хорошо, что все будут счастливы и справедливость восторжествует.