Глэдис вонзает ногти ей в шею:
— Нельзя смеяться так громко. Иначе они услышат. Учись смеяться секретным смехом. Внутри.
На экране красивая женщина. Она вся — сияние. Вся — сплошной свет.
Ох! У Нормы Джин перехватывает дыхание. Она такая красивая.
Сияние красивой женщины переполняет ее глаза.
Ей хочется смеяться и плакать.
— Смейся внутри. Плачь внутри.
Глэдис говорит:
— Это Джин Харлоу.
Глэдис говорит:
— Самая красивая женщина на свете.
Норма Джин думает: «Красивая, красивая, красивая…»
Глэдис шепчет:
— Ее зовут Джин Харлоу. Тебя зовут Норма Джин.
Глэдис шепчет:
— Джин Харлоу, Норма Джин. Твоя мама знает, что делает. У твоей мамы есть план.
Норма Джин слышит безумие. Смотрит на Джин Харлоу, самую красивую женщину на свете. Смотрит только на Джин Харлоу.
— Смотри на нее.
Глэдис говорит это безумно.
Глэдис выкручивает ей ухо.
Норма Джин говорит «Ой!» секретно, внутри.
— Смотри на нее! — Приказание и угроза.
Норма Джин опять выгибает шею.
— Ты можешь стать ею. Ты станешь ею.
Больно.
Она смотрит вверх.
Наверху — лучи света. Там свет.
Свет стремится к экрану.
Свет становится Джин Харлоу.
Норма Джин не знала, кто ее отец. Глэдис тоже не знала. Не знала наверняка.
Взрослея, Норма Джин фантазировала: ее отец — Кларк Гейбл. Потом — Говард Хьюз. Потом — Эрнест Хемингуэй. Папа.
(Когда она стала Мэрилин Монро, один психиатр с мировым именем сказал, что многие ее проблемы проистекают от того, что она всю жизнь ищет отца. «А я-то всю голову себе сломала», — сказала она. Наверное, это многое объясняет.)
У Нормы Джин была собака. Песик Типпи. Типпи лаял. Соседа раздражал шум. Сосед был круглолицым мужчиной с татуировкой. Он зарубил Типпи тяпкой.
Норма Джин живет у тети Грейс. (Глэдис… больна. Ее мама в больнице, потому что она нездорова… Ку-ку! Ку-ку!)
У тети Грейс есть квартирант. Мужчина.
Он дает Норме Джин пастилки «Сен-Сен». Она не любит «Сен-Сен», но берет.
Мужчина говорит, что она ему нравится.
Ей нравится нравиться людям. Она хочет нравиться всем.
— Иди ко мне. Ты красивая.
Ей нравится, когда ее называют красивой.
Мужчина трогает ее за все места.
— Красивая малышка.
Норме Джин не нравится, когда он ее трогает.
Мужчина ее пугает.
— Красивая, — говорит ей мужчина.
— Я все расскажу, — говорит Норма Джин.
— Кому ты расскажешь? — спрашивает мужчина.
— Полицейскому.
— Тете Грейс.
— Иисусу на небесах.
Мужчина смеется.
— Тогда давайте еще «Сен-Сен», — говорит она. — И пять центов.
Норма Джин Бейкер Мортенсон: в сиротском приюте Лос-Анджелеса она была номером 3463.
— Будь хорошей девочкой, — сказала ей тетя Грейс и ушла. Бросила.
Норма Джин плакала беспрестанно. Не внутри, а снаружи. И вновь и вновь повторяла… Я не сирота. У меня есть мама!
(Ее маму отправили в психбольницу. Мама чуяла неприятные запахи, слушала радио без радиоприемника и строила планы. И если она не перестанет плакать, все решат, что она тоже чокнутая, как мама, и легко догадаться, что будет потом…)
— Перестань плакать. Сейчас же!
Она начала меняться.
Она улыбалась.
Она стала хорошей девочкой.
Она им понравится. Непременно понравится.
Она притворялась.
Играла.
Годы спустя, когда она стала Мэрилин Монро, она познакомилась с Кэтрин Хепберн. На людях. В присутствии журналистов. Она была уже не старлеткой, а восходящей звездой. От нее ждали, что она скажет что-нибудь сексапильное.
Она сказала:
— Секс — часть природы. Я не противлюсь природе.
Кэтрин Хепберн сказала:
— Актерство — милая ребяческая профессия. Ты притворяешься кем-то другим и в то же время торгуешь собой.
Она решила, что ей не нравится Кэтрин Хепберн.
Кэтрин Хепберн ее понимала.
«Вспоминая о прошлом, могу сказать, что, наверное, мне всегда нравилось играть и притворяться. Хотя бы уже потому, что так можно было жить в мире, который гораздо интереснее того, что меня окружает».
Мэрилин Монро
Норма Джин ненавидела школу. Ей приходилось шагать туда строем вместе с другими ребятами из приюта. Сироты на параде. Все на тебя смотрят.
Ей было сложно читать. Она путала слова. Она заикалась.
(«Мы-мы-меня за-зовут Ны-ны-Норма Джин!»)
По чтению Норму Джин определили в группу для отстающих. Группы носили названия птиц. Первыми шли синешейки, самые лучшие, потом — чижи, а за ними — черные дрозды. Безнадежные тупицы. Норма Джин была единственной девочкой среди черных дроздов. Все остальные — мальчишки. Мальчишкам было по барабану, что они дрозды. Им было бы по барабану, будь они хоть индюками, хоть канюками.