И тут вдруг она увидела. Он не линию отмечал, он строил каменную стену.
Нет, чушь. Каменная стена, где от камня до камня – метр? И высотой всего в один камень?
Стена, сделанная из камней Индии. Поднятых и положенных почти там, где их нашли. Но русло выглядит по-другому с этой построенной стеной.
Не так ли начиналась Великая Китайская стена? С того, что ребенок отметил границы своего мира?
Вирломи вернулась в деревню, в дом, где ее накормили и где она собиралась ночевать. Она никому не сказала о мальчике и его стене; конечно, вскоре она уже думала о другом, и даже мысли не было спросить о странном мальчике. И камни ей тоже не снились.
Но утром, когда она проснулась с хозяйкой вместе и понесла кувшины к роднику, хотя и не была обязана, она увидела разметанные камни по краям дороги и вспомнила мальчика.
Поставив кувшины на обочину, она подняла несколько камней и отнесла их к середине дороги. Там она их положила и вернулась прихватить еще, располагая камни поперек дороги рваной линией.
Всего несколько десятков камней. Никак не барьер. И все же это была стена, очевидная, как монумент.
Подобрав кувшины, она пошла к роднику.
Ожидая своей очереди, она заговорила с другими женщинами и с немногими мужчинами, которые пришли за водой.
– Я добавила к вашей стене, – сказала она чуть погодя.
– Какой стене? – спросили у нее.
– Поперек дороги.
– Кто строит стены поперек дороги? – спросили они.
– Как те, что я видала в других городах. Не настоящая, всего несколько камней. Вы разве не видели?
– Я видел, как ты сама клала на дорогу камни. Думаешь, нам легко ее держать чистой? – спросил один из мужчин.
– Еще бы. Если не поддерживать чистоту в других местах, – объяснила Вирломи, – никто и не заметит, что тут стена.
Она говорила будто о совершенно очевидном, будто ему давным-давно это объясняли.
– Стена – это чтобы отгородить что-то внутри, – сказала одна женщина. – Или отгородиться от того, что снаружи. А дорога – чтобы проходить. Если построить стену поперек, это уже не дорога.
– Вот, ты хотя бы поняла, – сказала Вирломи, хотя знала точно, что женщина ничего не поняла.
Она и сама едва ли понимала, хотя чувствовала, что поступает правильно, что где-то глубже разума это очень разумно.
– Я? – переспросила женщина.
Вирломи поглядела на остальных.
– Так мне говорили в других местах, где я видела такие стены. Это – Великая Индийская стена. Слишком поздно, чтобы не дать прорваться варварам. Но в каждой деревне кидают камни, по одному, по два, чтобы построить стену, и стена говорит: «Вы нам тут не нужны, это наша земля, мы свободные люди – потому что все еще можем строить стену».
– Но… это же всего горстка камней! – крикнул в раздражении мужчина, который видел, как Вирломи строит стену. – Я их по дороге несколько штук сбил ногой, но и без того она даже жука не остановит, а не то что китайский грузовик!
– Не стена, – сказала Вирломи. – Не камни. Те, кто положил их, кто построил стену. То, зачем построил. Это послание. Это… это новый флаг Индии.
Кое-что забрезжило в глазах этих людей. Какое-то понимание.
– А кто может построить такую стену? – спросила одна женщина.
– А разве не все вы прибавляете к ней? Она строится по камешку, по паре. Каждый раз, проходя, приносите камень и оставляете его здесь. – Пришла ее очередь наполнять кувшины. – Я сейчас понесу кувшины обратно и возьму по камешку в каждую руку. Проходя мимо стены, я их положу. Так, я видела, делают в других деревнях.
– В каких других? – спросил тот же мужчина.
– Не помню названий, – ответила она. – Только знаю, что это – стены Индии. Но я вижу, никто из вас об этом не знал, так что, может, это какой-то ребенок играл в игрушки, а стен никаких нет.
– Не так, – возразила одна женщина. – Я видела, как люди докладывают в них камни.
Хотя Вирломи только сегодня построила эту стену и никто еще ничего туда не добавил, она поняла, зачем женщина лжет. Ей хотелось, чтобы так было. Ей хотелось помочь создавать новый флаг Индии.
– А женщинам можно ее строить? – неуверенно спросила другая.
– Конечно, – сказала Вирломи. – Мужчины сражаются, а женщины строят стены.
Она подобрала камни, зажала их в ладонях вместе с ручками кувшинов и не стала оглядываться, последовал ли кто-нибудь ее примеру. Она слышала по звуку шагов, что многие – быть может, все – идут за ней, но не оглянулась. Дойдя до остатков стены, она не стала пытаться уложить на место камни, отброшенные мужчиной. Нет, она просто положила два своих в самый большой разрыв линии. И пошла дальше, не оглянувшись.
Но слышно было, как несколько камней шлепнулись в пыль дороги.
Два раза она еще нашла повод пойти за водой, и каждый раз у колодца были еще женщины, и игралась та же пьеса.
На следующий день, когда Вирломи уходила из поселка, стена уже не была просто черточкой камней. Она пересекала дорогу сплошной стеной от края до края и была высотой местами в две ладони. Люди подчеркнуто переступали ее, не обходили, не цепляли ногами. И почти каждый, проходя, ронял камешек или два.
Вирломи пошла от деревни к деревне, каждый раз притворяясь, что только следует обычаю, который видела в других местах. Кое-где разгневанные мужчины разбрасывали камни, оскорбленные видом своей загрязненной дороги. Но там она строила не стену, а груду камней по обе стороны дороги, и вскоре женщины начинали добавлять по камешку, сужая дорогу, и слишком много было этих камней, чтобы их раскидать или смести с пути. И эти кучки тоже становились стенами.
На третью неделю Вирломи впервые пришла в деревню, где уже была стена. Здесь она ничего объяснять не стала, потому что все уже всё знали – вести расходились без ее помощи. Она только добавила камней к стене и быстро двинулась дальше.