— Он говорил с вами об этих происшествиях, док?
— Нет,— сказал док,— он ничего мне не говорил. Но он однажды сказал, что было бы прекрасно, если бы все те люди в самолете были найдены живыми, и очень волновался насчет бедной собаки. Он любит животных. Нетрудно было догадаться…
— Я полагаю, он просто практиковался на нескольких мелких случаях,— предположил Чарли,— прежде чем перейти к чему-то более масштабному. Хотя, конечно, это все совершенно невозможно…
— Ему помогают,— сказал док.— Не говорил ли он вам, что ему помогают?
Чарли покачал головой.
— Он не знает, что вам можно доверять. Он доверяет только мне, поэтому не боится говорить со мной о подобных вещах.
— Ему помогают? Вы имеете в виду, что кто-то…
— Не кто-то,— сказал док.— Скорее что-то.
Затем док пересказал Чарли то, что услышал от самого Купера:
— Это началось четыре или пять лет назад, вскоре после того, как Джексон погрузился в мир научной фантастики. Он сооружал себе воображаемый корабль и отправлялся в открытый космос. Сначала он путешествовал в окрестностях Солнечной системы — на Марс, Венеру и другие планеты. Затем, наскучив такой местечковостью, он начал придумывать технические устройства, которые позволяли его кораблю развивать сверхсветовую скорость и достигать звезд. Он высаживался на некоторых планетах и всесторонне исследовал их, прежде чем отправиться дальше.
По пути он набрал себе команду спутников, большинство из которых не были гуманоидами. И все это время космический мир становился для него чище и ярче и все более реальным. Он жил в этой реальности охотнее, чем в нашей.
Среди его попутчиков были представители инопланетных рас, обладавшие сверхъестественными способностями и умением воздействовать на события в параллельных мирах. Поначалу у него возникло подозрение, которое вскоре переросло в уверенность: они тайком, желая сделать приятное своему новому другу, воплощали в его реальном мире самые жгучие желания, которые читали в его сознании. Фантазии Купера осуществлялись не совсем так, как он это себе представлял; они были слегка смягчены и изменены, однако Джексон полагал, что в большинстве случаев все выходило даже лучше, чем он был способен вообразить. В конце концов он вычислил тех, кто этим занимался: три причудливых существа с могучей силой мысли. После первого потрясения он осознал, что был четвертым — человеком, который, лежа в своей постели, силой мысли воздействовал на события параллельных миров.
— Вы имеете в виду, что он знает этих своих помощников?
— Он знает их прекрасно,— сказал док. — Что не означает, конечно, что он когда-либо видел их в реальности или когда– либо увидит.
— Вы верите в это, док?
— Я не знаю. Не знаю. Но я знаю Купа, и я вижу, что он встал и пошел. Это не медицинская наука… не человеческая медицинская наука… то, что подняло его на ноги.
— Вы думаете, эти помощники, эти его спутники, смогли каким-то образом излечить его?
— Что-то в этом роде. Хотя, возможно, никаких помощников нет — это лишь плод его фантазии. Но ведь что-то есть!
— Одна вещь не дает мне покоя,— сказал Чарли,— Купер Джексон в здравом уме?
— Возможно,— ответил док,— он самый нормальный человек на Земле.
— И самый опасный.
— Это тревожит и меня.
— Вы разговаривали о нем еще с кем-нибудь? — спросил Чарли.
— Ни с кем. Возможно, я не должен был говорить и с вами, но вы уже сами частично докопались до истины. Что вы собираетесь делать?
— Я отправляюсь домой,— сказал Чарли,— и собираюсь держать рот на замке.
— Ничего больше?
— Ничего больше. Будь я верующим, думаю, мне стоило бы еще помолиться.
Чарли отправился домой, держал рот на замке и продолжал беспокоиться. Несмотря на то что был атеистом, он попытался прочитать пару молитв, однако они звучали странно, срываясь с его губ, так что он счел за лучшее замолчать.
Временами это казалось невероятным. Временами — кристально ясным. Купер Джексон тем или иным способом действительно мог сделать так, чтобы его желания осуществлялись. Он провел много лет в воображаемом мире, он думал не так, как нормальный средний человек,— и в этом заключались одновременно и преимущество и опасность.
Он не мыслил полностью в общечеловеческих категориях, но он также не был скован общепринятыми условностями и инерцией мышления; он имел возможность отпустить свой разум странствовать в различных направлениях и направить его энергию на неочевидные задачи. Страстное стремление достичь окончательного всеобщего мира было наглядным примером его нечеловеческой позиции. Угроза войны висела над человечеством так долго, что этот кошмар поблек и выцвел, однако для Купера Джексона было немыслимым сознавать, что в следующей войне могут разом погибнуть несколько миллионов человек.