Чертыхнувшись, она поставила на место вазу, которая угрожающе покачнулась и едва не упала ей прямо под ноги. Надо же, и ведь стоило тащить из Америки столько добра… Амелия никогда не понимала стремление своего старого друга к накопительству. Да, она сама имела достаточное количество дорогих вещей, но большинство из них достались ей от родителей и покойного мужа, она никогда не скупала антикварный фарфор, уродливые статуи, дорогие ковры и прочие вещицы, имеющие весьма сомнительную ценность. А уж тем более, не заказывала уродливые портреты родственников и не развешивала их по всему дому.
Еще раздражал полумрак. Она не боялась темноты, только казалось, что в каждом уголке притаился Чистильщик – безмолвный и смертоносный призрак, наблюдающий за каждым её движением. Их нрав ей был прекрасно известен, и словно эхо из прошлого, левую руку пронзила острая боль.
Раскаленным железным прутом Чистильщики выжгли ей уродливое клеймо чуть выше запястья. Она смутно помнила тот день, почти не помнила боли, потому, что её накачали наркотиками, но запах паленого мяса запечатался в ноздрях навсегда. Это была самая маленькая плата за отказ повиноваться. Некоторые сходили с ума, некоторые пропадали без вести, некоторых находили в обезображенном состоянии спустя месяцы.
Каким-то чудом ей удалось сбежать оттуда, а теперь она снова идет на встречу со злом, а Амелия не сомневалась, что тот, кого она сейчас увидит, являлся им. Истинным Злом во плоти.
Наконец, она остановилась возле высокой двери из красного дерева и перевела дух, по привычке поправив прическу. Словно почувствовав её присутствие, одна из створок, скрипнув, гостеприимно отворилась.
- Какая удивительная метаморфоза! – послышался холодный голос, от которого кровь застывала в жилах.
- Это ты о себе? – бесстрашно спросила Амелия. Собеседник сидел напротив окна в довольно неудобном кресле и был виден только его силуэт, лицо надежно оставалось в тени.
Ничего не ответив на едкое замечание, он щелкнул пальцами, и на потолке медленно зажглась роскошная хрустальная люстра, которая, казалось, состояла из тысячи крошечных лампочек. Её мягкого желтого света было вполне достаточно, чтобы разглядеть человека, находящегося перед ней.
Юноша с каштановыми волосами до плеч, в дорогом черном костюме, который, явно был выбран, чтобы выглядеть немного солиднее. Высокие идеальные скулы и синие глаза, обрамленные густыми ресницами.
Джаспер О’Брайан.
- А ты неплохо выглядишь, – съязвил он.
Амелия мгновенно почувствовала себя старым сморщенным фиником.
Хорошо, что в комнате не было зеркал, но она нутром чувствовала, что на его фоне она выглядит как древняя старуха. Одна, как бы невзначай брошенная фраза – и вот ты уже катишься куда-то далеко под землю. Это было ей так незнакомо и непривычно. Никто не смел унижать её, никто, кроме него. И она была абсолютно беззащитна перед этой лавиной надменности, безразличия и какой-то изощренной жестокости.
- Я пришла поговорить о девочке, – несмотря ни на что сказала она, стараясь придать своему голосу твердости.
- С удовольствием поговорим о твоей малютке, но, может быть, сначала поужинаем? Мой повар готовит изумительные стейки с кровью.
- Нет, – Амелия поджала губы, вся решительность стала постепенно испаряться. – Меня интересует только разговор, потом я уйду.
- Что ж, – милостиво сказал Джаспер, указывая ей на свободное кресло, – давай поговорим.
- Я знаю, что ты вновь взялся за старое, – проговорила она, аккуратно расправляя свое шелковое платье.
- Да неужели? – казалось, он даже не пытается скрыть свою наигранность.
- Я прошу тебя не трогать её…
- И ты считаешь, что меня это остановит? После всего, что было – ты смеешь приходить в мой дом и требовать от меня что-то? – он лукаво приподнял вверх одну бровь. – Как же смешны порой люди…
- Просто скажи, что тебе нужно, я отдам все свое состояние!
- Мне не нужны твои деньги, мне нужна власть, – он говорил, манерно растягивая гласные, отчего стало дурно.
Он словно издевался над ней. Что ж, она даст то, чего он так жаждет. Не обращая внимания на болевшие уже второй день ноги и чулки за сто пятьдесят фунтов, она сползла с кресла и встала на колени, склонив голову, словно готовясь к удару.
- Забери мою жизнь, я предлагаю тебе достойный выкуп. Сделай это прямо сейчас, ведь ты это умеешь как никто другой, достаточно одного щелчка пальцев, и я буду корчиться в страшных судорогах, давясь собственной кровью.
Он расхохотался, как сумасшедший.
- Взгляни на себя! Ведь ты могла быть как я сейчас, быть рядом со мной, с нашими детьми, маленькими сокровищами, нашими орудиями на пути к великому миру, который был бы только наш, наш!!!
- Оставь её! – закричала она.
- Игра уже началась, и ты не спрячешь Лилиан от меня, даже не пытайся. Уже скоро все, кто достоин смерти – умрут, недостойные – будут страдать, избранные – получат вечную жизнь!
- У тебя ничего не выйдет, ты можешь сколько угодно присылать Чистильщиков, они даже не смогут к ней подойти!
- Это временное явление, не стоит надеяться, что я не сломаю её защиту, как сломал твоего дорогого сына, как сломал твою невестку. Милая, глупая Эмили, она думала, что я охочусь за ней, но … какая удача, что она встретила Роберта. Кертис-Маппет, кровь, что течет в твоей дорогой малышке стоит десятка таких старых ведьм, как ты, Амелия. И твои дурацкие фокусы тебе не помогут!
- Будь ты проклят!
- Уже давно и ты знаешь, это делает меня только сильнее!
- Будь ты проклят! Будь ты проклят! – бормотала она, поднимаясь с пола.
Ноги немилосердно гудели от боли. Джаспер протянул руку, но Амелия едва сдержалась, чтобы не плюнуть в него.
Дверь приоткрылась, и в комнату неслышным, почти кошачьим шагом вошел парень, с головы до ног одетый в черное.
- Артур, проводи нашу гостью, – приказал ему Джаспер, всем видом показывая, что её общество ему нестерпимо наскучило. Слуга довольно грубо взял ее под руку, и уже спустя десять минут Амелия мчалась в такси на пути на вокзал.
Кое-как найдя в сумке телефон, она дрожащими руками набрала номер Лили. Долгие, протяжные гудки: шесть… семь… восемь… Она сама не поняла, зачем делает это все, зачем звонит ей, ведь за все эти годы, как она не пыталась, она не смогла полюбить внучку, оставив её на попечении только из-за пресловутого тщеславия. И страха.
- Я ведь просила тебя всегда носить с собой телефон, – проговорила Амелия в ответ на запыхавшееся «алло».
- Ну, прости, я была в ванной, что-то случилось?
- Нет, просто хочу узнать, как у тебя дела в колледже.
- И не надейся, он лучше твоего Оксфорда и лучше любого другого колледжа. Это лучшее место на земле!
- Я рада это слышать.
На другом конце воцарилось изумленное молчание, затем Лили, давясь смехом, сказала:
- Ты передала права на опекунство миссис Стонем, не звонила мне больше трех недель, а теперь тебе вдруг стало интересно, что со мной происходит? Кто вы и что вы сделали с моей бабушкой?
- По-моему, я сделала тебе самый дорогой подарок.
- Да. И я неплохо провожу время с новой семьей, однако, у меня есть небольшая просьба, я бы хотела получить семейный альбом мамы и папы.
- Ты знаешь прекрасно, что это невозможно.
В голове эхом, словно заклинание, отдавалось «Кертис-Маппет! Кертис-Маппет!».
- По тем же причинам, по каким ты не считаешь важным, что я должна знать все о своей семье?
«Идиотка!» – Амелия была готова кричать в трубку от бессилия, но куда там, Лили выросла в упрямую, умную и очень своенравную девушку, точную копию своих родителей.
- Я вернусь в ноябре, тогда, возможно, я сделаю исключение.
- Окей, – Амелия ничего не успела ответить, как из трубки донеслись частые гудки.
«Маленькая негодяйка!», – проворчала она про себя. – «Нужно успокоиться, иначе скоро придется переплатить косметологу кругленькую сумму за новые морщины».