Я никогда прежде не целовалась с женщиной, даже с подружками в школе. От Инге пахло зубной пастой и кофе — все-таки выпила свой любимый, с лимоном. Тот самый, к которому меня так и не приучил Килиан, хоть он и пытался много месяцев, «забывая» купить сливки и молоко. Иной раз я думаю, что слишком привязана к своим привычкам и пристрастьям, которые, если разобраться, даже не были моим выбором, просто небрежным подарком случая. Я пыталась забыть, что она — это она и просто отдаться на волю ощущений. Порой мне это даже удавалось. Женский поцелуй не сильно отличается от мужского, если не зацикливаться на деталях. Но эти самые детали и портили все дело. В темноте все казалось слишком большим. Слишком значительным, чтобы отмахиваться.
Моего обнаженного плеча коснулась ее грудь, от ощущения этой теплой округлости и твердости соска Инге, который я почувствовала через тонкую ткань ее пижамы, мне стало жарко и дурно. Хотелось продолжать, прижаться к ней теснее, выпить до дна карнальность этой странной связи женского тела с женским, словно окунаясь в детство, где я, как и другие младенцы, искала неиссякаемую чашу, как благословенный Грааль, очертить все изгибы ее тела, быть понятой, быть принятой — наконец-то — но я не могла. То ли было слишком рано, то ли, напротив, слишком поздно для нас обеих, но легче не становилось, а рука Инге, задумчиво чертившая узоры на моей спине, вызывала совсем не те содрогания, о которых я мечтала, лаская себя одинокими ночами. Я любила ее, но не хотела, хотя порой, как она в тот вечер, размышляла, насколько была бы проще наша жизнь, если бы Килиан ушел из-за Инге. Но он ушел по своим причинам, а Инге никогда не заменяла его. Инге всегда была над, выше этого, чище, и мы шли рука об руку по параллельным, никогда не пересекающимся путям.
Она вздохнула мне в губы, чуть решительнее скользнула ладонью к низу живота, большим пальцем задирая мою майку. Я замерла как бабочка под булавкой. Еще не поздно было остановиться, отодвинуться, сделать вид, что ничего не было. Я медлила, все еще надеясь, что искра вспыхнет — там, в безбрежном океане моей любви к ней. Но тело предательски молчало, а бесконечный поцелуй начал утомлять — я то и дело сглатывала, ощущая уже и на своих губах привкус кофе с лимоном, его навязчивую терпкость. Можно было представить, что это не Инге, а Килиан — на первый взгляд у крайне не прохожих друг на друга близких мне людей было больше общего, чем казалось. Например, кофе с лимоном и пронзительная, почти вызывающая привлекательность. И еще я любила их обоих, хотя и красота, и кофе с лимоном были чем-то из параллельной реальности. Нельзя было прикидываться, что гладящая мой позвоночник женщина — это мужчина, с которым мы расстались много лет назад. Это казалось предательством по отношению к ним обоим, чем-то уродливым, вроде представления голливудского актера на месте сексуального партнера в момент кульминации. Это было слишком грязным и прозаичным, а грязи в наших отношениях быть не должно.
< tab>Инге дернулась, ее зубы стукнули о мои, и я вспомнила, как четыре года назад она вбила себе в голову, что у нее неправильный прикус и начала копить на скобку. Я не выдержала и нервно захихикала.
— Ты о чем? — недоумевающе спросила Инге. — Щекотно?
— Нет, я о твоих кривых зубах. Почему-то пришло в голову.
— Знаешь, как-то я залезла в койку к моему коллеге по выставке, — Инге отодвинулась и чуть заметно одернула мне майку вниз. — Он так старался, чуть ли не пыхтел, а я все думала о том, что забыла сменную одежду, и что с утра все мое платье будет мятым и замызганным, как у дешевой проститутки, и что нельзя спать с человеком, который жует лишь арбузную жвачку и никогда не завязывает шнурков, словно и не умеет. Я тогда вздохнула, а он раздраженно так заметил, что у женщин должна быть кнопка, которая останавливает голову. И я тогда поняла, что с нужным человеком кнопка срабатывает сама собой. Просто встала и ушла, хоть и идти было некуда.
— Я не хочу никуда идти, ты же знаешь. Я люблю тебя.
— Знаю. — Даже в темноте я почувствовала, как Инге улыбнулась. — Просто у нас другая любовь. И это тому подтверждение. Давай спать, ладно?
— Ты не обиделась?
— Я даже не разочарована, наоборот. Окажись все проще, было бы не так интересно. — Инге чмокнула меня в ухо и отвернулась к стене. И вот тут-то и вспыхнула та сама искра, маяком в черноте необъятного океана, неисчерпаемым источником тепла, бедра свело неразрешенным желанием. Но момент был упущен, я отползла поближе к тумбочке и «Бетти Буп» и натянула на плечи откинутое Инге одеяло, вскоре забывшись тяжелым сном без сновидений. С утра мы не говорили о случившемся, тем паче ничего по сути и не случилось, а к вечеру доползли до дома. Нью-Йорк встретил нас снегом с дождем.