Птолемей.
И, стало быть, твои: у нас один отец.
Клеопатра.
Добавить мог бы ты: равно как и венец,
Затем что я на трон права имею тоже.
Но интересы все ж у нас не вовсе схожи.
Птолемей.
Да, ибо власть свою я не распространил
За рубежи страны, что орошает Нил;
Тебя же, коль тебе сам Цезарь покорится,
Признают Таг и Ганг{24} законною царицей.
Клеопатра.
Я честолюбия, конечно, не чужда,
Но им ослеплена не буду никогда.
Ни к Гангу не влечет оно меня, ни к Тагу.
Я знаю свой предел, и далее — ни шагу.
Птолемей.
И все ж ты не должна удачу упускать.
Клеопатра.
Коль упущу, меня ты станешь попрекать?
Птолемей.
Страсть Цезаря к тебе сулит нам благ немало.
Клеопатра.
Угрозы для тебя побольше в ней, пожалуй.
Но, как к удаче мне сейчас ни легок путь,
Не бойся: не хочу чужого я отнюдь.
Я столь хорошая сестра дурного брата,
Что ни враждой к тебе, ни злобой не объята.
Птолемей.
Не слишком ли ко мне презренья ты полна?
Клеопатра.
Успех — вот от чего зависит нам цена.
Птолемей.
В чем, глядя на тебя, никто не усомнится.
Клеопатра.
Настал и твой черед перед другим склониться.
Птолемей.
Пред тем, пред кем весь мир склонен? Какой тут стыд?
Клеопатра.
Ступай почти его, а он меня почтит.
Ступай же, чтобы в порт поспеть к его прибытью!
Честь твоего венца сумею сохранить я…
Но вот и твой Потин. Подумай вместе с ним,
Как угодить тому, кому покорен Рим.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Птолемей, Потин.
Птолемей.
Ей принялся я льстить по твоему совету,
Но только дерзость в ней подстегивает это,
И я наслушался таких обидных слов,
Что гневу своему дать волю был готов.
Еще мгновение — и меч рука схватила б,
И мысль о Цезаре меня не укротила б,
И оказаться б там пришлось сестре моей,
Где б с нею встретился не Цезарь, а Помпей.
Гордячка на меня уже глядит с презреньем,
И если Цезарь впрямь ее поверит пеням,
И если он любовь питает к ней притом,
Я, брат ее и царь, ей сделаюсь рабом.
Предотвратим удар. Тот, кто силен, не станет
Покорно ожидать, пока беда нагрянет.
Исчезнет пусть сестра, чтоб больше не рвалась
Ни Цезаря пленять, ни притязать на власть.
Нельзя же допустить, чтоб заплатил короной
За первый нежный взгляд ей римлянин влюбленный.
Потин.
Нет, иль в цепях пройдешь и ты, скорей всего,
За триумфальною квадригою его.
Как месть твоя сестре не будет справедлива,
Он, чья натура столь, увы, честолюбива,
Что в рабство рада бы всю землю обратить,
Не поколеблется сторицей отомстить
Тебе за ту, кого похитишь у него ты,
И от тоски по ней, равно как из расчета,
Египет разгромит, трон у тебя отняв
И праведный твой гнев к злодейству приравняв.
Птолемей.
Коль я не устраню сестру, она — царица.
Потин.
Попробуй устрани, и твой удел — гробница.
Птолемей.
Рад, чтоб сгубить ее, я буду умереть.
Потин.
Чтоб с радостью сгубить ее, живи и впредь.
Птолемей.
Жить, видя свой венец у ней на лбу всечасно?
Коль скипетр удержать рука моя не властна,
Пусть Цезарем самим он будет в руки взят.
Потин.
Нет, легче у сестры забрать его назад.
Какою пламенной ни полон Цезарь страстью,
Уедет он, и вновь ты завладеешь властью.
Таких, как он, любовь бессильна удержать:
Свое величье им милей приумножать.
Ждет Африка его, Испания — за нею.
Там Юба, Сципион, там сыновья Помпея{25},
И воля Цезаря для мира — не закон,
Покуда не добил всех помпеянцев он.
Не полководцем бы — глупцом его считали,
Когда б, довольствуясь победой при Фарсале,
Он дал противникам, которых разгромил,
Набраться исподволь решимости и сил.
А коль он верх возьмет над ними в тяжбе ратной,
Ему отправиться придется в Рим обратно,
Чтоб граждан отучить от вольности былой
И преобразовать себя изживший строй.
За это время, царь, немало сделать можно.
Встреть Цезаря, пред ним угодничай безбожно,
Но помни, льстя ему, что переменчив рок
И новый поворот событий недалек.
Вручи же Цезарю трон, скипетр и корону,
И он, чтоб проявить почтение к закону,
Исполнит, тронутый смирением таким,
То, что завещано родителем твоим.
К тому ж ты сослужил ему такую службу,
Что он не выказать тебе не может дружбу.
Но что б он ни решил, на все согласен будь —
Пусть только поскорей опять уедет в путь.
Когда наступит миг, удобный для отмщенья,
На это хватит нам и сил и разуменья;
До тех же пор скрывай от своего двора,
Как глубоко тебя обидела сестра.
Угрозы лишь селят в сопернике тревогу.
Тот мало говорит, кто хочет сделать много.