Театр. Том 2

ICON POMPEII MAGNI

Velleius Paterculus, lib. II, с. XXIX.

Fuit hic genitus matre Lucilia, stirpis senatoriae, forma excellens, non es qua flos commendatur aetatis, sed dignitate et constantia: quae in illam conveniens amplitudinem, fortunam quoque ejus ad ultimum vitae comitata est diem: innocentia eximius, sanctitate praecipuus, eloquentia medius; potentiae quae honoris causa ad eum deferretur, non ut ab eo occuparetur, cupidissimus: dux bello peritissimus: civis in toga (nisi ubi vereretur ne quem haberet parem) modestissimus, amicitiarum tenax, in offensis exorabilis, in reconcilianda gratia fidelissimus, in accipienda satisfactione facillimus, potentia sua nunquam aut raro ad impotentiam usus, omnium pene votorum expers, nisi numeraretur inter maxima, in civitate libera dominaque gentium, indignari, cum omnes cives jure haberet pares, quemquam aequalem dignitate conspicere[4].

ICON C. J. CAESARIS

Velleius Paterculus, lib. II, c. XLl.

Hic nobilissima juliorum genitus familia, et, quod inter omnes antiquissimos constabat, ab Anchise as Venere deducens genus, forma omnium civium excellentissimus, vigore animi acerrimus, munificentia effusissimus, animo super humanam et naturam et fidem evectus, magnitudine cogitationum, celeritate bellandi patientia periculorum, Magno illi Alexandro, sed sobrio, neque iracundo, simillimus: qui denique semper et somno et cibo in vitam, non in voluptatem uteretur[5].

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ.

МАРК АНТОНИЙ^{10}.

ЛЕПИД^{11}.

КОРНЕЛИЯ

жена Помпея^{12}.

ПТОЛЕМЕЙ

царь Египетский^{13}.

КЛЕОПАТРА

сестра Птолемея.

ПОТИН

главный советник царя Египетского^{14}.

АХИЛЛА

военачальник царя Египетского.

СЕПТИМИЙ

римский военный трибун на службе у царя Египетского.

ХАРМИОНА

наперсница Клеопатры.

АХОРЕЙ

конюший Клеопатры.

ФИЛИПП

отпущенник Помпея.

РИМСКИЕ ВОИНЫ.

ЕГИПЕТСКИЕ ВОИНЫ.

Действие происходит во дворце Птолемея в Александрии.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Птолемей, Потин, Ахилла, Септимий.

Птолемей.

Решенье принял рок, и дождались мы вести,
Что зятю им в удел назначено и тестю.
Пока бессмертные в совете длили спор,
Произнесен за них Фарсалом приговор^{15}.
Разлив и буйство рек, которым места мало
От крови родственной в привычных руслах стало;
Нагромождение орлов^{16}, оружья, лат
В полях, где над землей плывет тяжелый смрад;
И груды мертвецов, лишенных погребенья,
За что обрушится самой природы мщенье
На тех, кто жив и кто, оставив трупы гнить,
Заразу в воздухе им дал распространить, —
Вот знак, что у судьбы в суде ее верховном
По праву сильного Помпей сочтен виновным.
Злосчастный этот вождь, что так обласкан был
Фортуной ветреной, но больше ей не мил,
Своим падением являет миру снова
Пример превратности величия земного.
Разбитый, он бежит, он, чьих побед число
Лишь с доблестью его сравнимо быть могло,
И направляется, спеша от тестя скрыться,
К нам, нашим гаваням, твердыням и столице —
К пределам, где, ведя с титанами войну,
Нашли прибежище и боги в старину.
Он мнит: Египет наш, его призыву внемля,
Спасти, как небо спас, теперь сумеет землю
И мир, шатнувшийся под тяжестью невзгод,
Сочувственным плечом бесстрашно подопрет.
Став ныне беглецу врагами иль друзьями,
Мы превратим наш край, обильный чудесами,
В гробницу иль оплот свободы мировой:
Судьбу вселенной всей Помпей везет с собой.
Обдумать надо нам, поддержим ли его мы.
Он ветвь масличную^{17} нам принесет иль громы,
Рискуя скипетром и головой того,
Чей стал отец царем по милости его^{18}.
Должны ли мы принять участие в Помпее,
Иль нам его во прах низринуть поскорее?
Бедой грозит одно, сулит другое стыд.
Несчастья я боюсь, позор меня страшит.
Как я ни поступлю, Фортуна так упряма.
Что не избегнуть мне опасности иль срама.
Я перед выбором поставлен роковым.
Так подскажите мне, идти путем каким.
Победу Цезаря в борьбе междоусобной
Лишь мы свести на нет иль довершить способны,
И ни один из тех, кто троном обладал,
С советом дел важней вовек не обсуждал.

4

ПОРТРЕТ ПОМПЕЯ ВЕЛИКОГО

Веллей Патеркул, кн. II, гл. 29.

Мать его Луцилия происходила из сенаторского сословия. Он был красив, но не тою преходящей красотой, что придает прелесть юноше, а красотой неувядающей, благородной и достойной его будущего величия и необыкновенного счастья, которое сопутствовало ему до самой смерти. Человек безукоризненно порядочный, образцово честный, хотя не слишком красноречивый, он любил почести, но лишь законные и заслуженные. Искусный полководец на войне и скромнейший гражданин в дни мира, кроме, пожалуй, тех случаев, когда ему внушал опасения равный по силе соперник, он сохранял постоянство в дружбе, легко прощал обиды, примирялся на самых снисходительных условиях, свято соблюдал их, примирившись, и почти никогда не превышал свою власть, словом, не страдал никакими пороками, если не считать одним из тягчайших среди них то возмущение, с которым он взирал на равенство, царившее в свободном и покорившем себе весь мир городе, где законы ставили даже его, Помпея, в одинаковое положение с остальными согражданами.