Бессловесно, отрекшись от всех чувств, он протягивает руку в перчатке и забирает маску, свет меркнет, существо улыбается, в скором времени удаляется. Бесцветными глазами смотрит он в провалы черные подобные бездне, но не видит избавленья. Трудно унять, свершенный грех, так чувствуем в себе, то малая часть последствий внешних, на душе же кровоточат раны, добродетели залечивают их, перебинтовывают, но стоит только, снова вступить на стезю зла, так она снова станет медленно умирать от полученных ранений. Часто не осознаем этого, не представляем, если бы я видел, как изуродована душа моя, то сразу же перестал заботиться и так самодостаточном теле, а попытался бы излечить тяжелобольную душу свою, для человека невозможно, для Бога возможно все. Не задумываемся о том, что один поступок, раз и навсегда может излечить жизнь, внести свои корректировки, самое простое деяние и будто мир перевернулся. Знакомо каждому столкновение добра и зла в нас, и мы должны принять чью-то сторону. В замешательстве. Пока не сделан выбор, возможно все, не правда ли; не всегда, перед смертью выбор не столь велик, покаяние, либо пустота, куда будет устремлена ваша душа, к мирскому или духовному, решать вам, мне же, пока рука может писать, а душа мыслить, поведаю далее. Взятие маски, еще не падение, а лишь шаг к нему, поэтому не будем судить строго, лучше, конечно, и вовсе воздержимся от осуждения, не будем ставить себя на его место, у каждого оно свое.
В комнате воцаряется тишина, безжизненно, и в ней слышан лишь прерывистый голос Атрокса.
Сцена третья (Монолог)
Лавка Чудесные кошмары.
Атрокс
Темнота вокруг, и внутрь меня прокралась,
кто ты, враг иль друг?
Не рассталась с судьбой страшного изгоя,
но дайте, дайте озаренье!
Дабы я прозрел,
но зачем я взял тебя о печальный дух.
Просили об излечении Христа, взывали,
на что он отвечал с вопросом поясненья.
Ведь чего только люди не пожелают,
нужно с точностью сказать – Помоги мне Боже в том.
В чем?
О чем, просить мне,
чтоб сей предмет злодейский растворился?
Так долго шел я, искал, неужто зря?
Не оставить на потом,
Ведь нужно жить сегодняшним ныне и присно днем,
но за будущее лениво уцепился.
Покорился страстному сердцу своему,
пред совестью я теперь в долгу,
Живу, иль только вижу, не пойму,
я всё могу.
Но к чему прейду, познав страданий глубину,
вкусив блудницу в мыслях и не одну,
Как и все, подобно кораблю, пойду ко дну.
Вечная жизнь и мука вечная, уготованы людям,
одно и другое обрести
Возможно, в столетнюю жизнь
или за пять не долгих тех секунд,
Вознестись легко и трудно, отступиться также,
из мира ничего не унесли,
Но как хотелось бы с любимыми встретиться однажды,
неразлучны мы, и снова вместе.
В пороке прозябая, от нее все дальше удаляя,
не оказаться бы в ином мне месте.
Чтоб мы, в раю держась за руки,
невинно Господа прославляли,
жили, умирали, и повстречали
друг друга здесь, надеялись, верили и знали.
Можно ли познать, мудрствуя,
умом не обладая знания постичь.
В одиночестве остался я, чтобы самому решить,
не спешить, вразумить.
Лукавый говорил, что дарует она мне красоту,
избавленье от уродства.
Но так ли это, в восточной Азии я слышал,
что маски черно-белые являют честность,
но обман сулит сей жертвенник покорства
Пред участью и роком,
нальются очи цветом когда-то серые.
Преобразится лик, словно лучший стих,
звучат последствия того
Чего не предопределить, не вообразить,
солгать он мог скорей всего,
Одев, помру подобно Геркулесу,
но не так приму я смерть.
Так что же ты – изменить,
иль погубить твое предназначенье?
Чья душа однажды возжелала сотворить,
на безумство страшное посметь.
Ответа нет, отныне моя она,
вот последнее определенье.
Вложил маску в карман пальто, с долей сомнений в обозначении подлинности, бросив взгляд в последний раз на то место, где недавно стояло нечто, затем вышел из лавки, победивший или побежденный. На улице Умалишон, по-прежнему безлюдно. И каких только не хранит улица тайн, страхов, ужасных происшествий. Может именно здесь неподалеку обитает привидение молодой девушки, известно, полюбив джентльмена, та не снискала взаимности, злодей подшутил над нею, предложил провести ночь на крыше в зимнюю пору, дабы доказать таким образом честность признания. Бедная леди, приняв близко к сердцу слова, сделала то, что он просил. Будучи уверенным на ее неспособность, трусливость, оказался потрясенным известием, которое гласило – девушку нашли на крыше, мертвую и замершую, раздевшись она ждала утра, надеясь выжить, согреться рассветным солнцем и доказать свою любовь, определенно доказала, но какой ценой. Какие только истории не передают из уст в уста, пока они способны говорить. Прибавить ко всему этому разнообразию ужасов можно и Атрокса, однако, он фигура иного рода. Поэтому возле фонаря стоял экипаж, ожидающий отправку, возница совсем еще молодой юнец трясется от холода, кое-где запорошил иней, изо рта от дыхания исходит пар. Атрокс садится в кэб, совершенно один, дверь закрывается, затем толчок и экипаж трогается. Он прижался к окну, через одежды видны лишь глаза, коими всматривается в мир быстро движущийся, через стекло, оставаясь незамеченным, наблюдает.