в сущности звериной заключены.
Порою не сломить, изнывают,
но все выше стену сооружают, что черства,
Как и их сердца, неупокоены тела,
измучены жаждой лобызаний
Между суетных созданий,
наслаждений, сладости,
для души страданий.
Пленники, обманутые науки лживыми идеями,
омрачители сознаний.
Возвысились оплотом семь крепостей,
семь замков без царей,
Свою лишь волю выполняют,
выбирают,
во врата широкие с гордостью войдут,
Или до скромности еще при жизни снизойдут,
в одеждах дикарей,
Иль Царство Небесное бодрствуя, учтиво ждут.
Поднес старец руку, затряслась земля,
пласты пород переместились,
Почва сместилась и город первый над пропастью,
над бездною завис.
В воздухе повис,
птица, севшая на карниз,
свалит его вниз, тени сгустились,
Одно движенье,
близок стал град для мудреца,
взглянул с уступа, где возвышался мыс,
Страх не объял людей,
платья на грудине разрывая,
вопили о доблести не унывая,
Себя над другими возвышая,
хвалясь и прославляя, учили, строили и изучали,
Случай богом провозглашали,
последователей награждали,
животным подражая не скрывая,
Верили в природу и отбор,
слабых уничтожали,
Господа Бога отвергали,
любовь химией называли,
так и жили, как нужным они считали.
И даже в миг последний, от ереси не отреклись,
башню Вавилонскую возрождали.
В стае сила пышет, языки их многословны,
резвы и непокорны,
Власть ничтожна,
а не согласные для них рабы,
В те роковые дни не сняли кандалы,
оправданы и непристойны.
Гордецы, носители красоты,
двигатели цивилизации умы,
“Добро пожаловать в мир знаний” девиз их,
пусты, цветной бумаги короли,
В обмен на знания жизнь вашу берут взаймы.
Вверх главу горделиво приподняв,
восстав, не верили до самого конца, несли
Короны впереди себя,
мертвецами дорогу красную устилая.
И вот опустил десницу старец,
и крепость первая низверглась во мрак,
Срослась земля, остался от былого,
лишь пыльный прах, травы удобряя.
Вторую крепость приподнял,
город тот в неистовстве кричал,
ароматы источал
Духов и масел,
светились фонари там красным цветом,
и никогда не спали
Люди без одежд,
в бреду порочном плоти прибывали.
Ночей ценители,
живописцы, писавшие девиц в непристойном виде,
За искусство выдававшие свою страсть,
распутницы подобные сиренам,
Манили, завлекали простодушных,
гласу совести непослушных, послушник в рясе,
И тот не устоял, огнем свирепым воспылал,
желанием грязно сладким.
Прелюбодеи, осквернители замысла Творца,
Сквернословят и малых сих науки тварной научают,
инстинктом плоти величают.
Горюют дети не знавшие отца.
Ведь матери,
сбившись со счета побед постельных,
достоинство уничтожают.
Любодеяние естественностью наречено,
повсюду зиждется оно.
В поросли многие падут, сродников превзойдут,
никто не скажет против, не истребив
Порока, став сущностью,
то зло толпою будет оправдано и прославлено.
И если дела чисты,
глаза отвернуты от прельстивых женских тел,
супротив добродетелей помыслы восстанут,
в них ты царь Содомский.
Душа осквернена мыслями блудными,
то девство лишь пустейший звук.
Но если душа и тело белее снега,
то истинно невинен,
царь Гоморский
Не обольстит
мужа одной жены, жену единственного мужа.
Монахи и монахини, отсекали сладострастье рук,
В сем граде не живут они,
иной здесь смысл обитает,
наслажденья процветают.
Развращают малых сих, многоженство почитают,
насилуют и растлевают.
Один лишь шаг, осознанный, необратимый,
отсечет невинность бесценную благую.
Единожды даруя, не сохранив до брачного зачаточного ложа.
И крики женские вопили, не утихали,
когда мудрец десницу поднял роковую,
Обрушился на крепость вторую град огненный
и камень плавился, осталась сажа
На земле, на коей после выросли древа сухие,
давшие черные плоды.
Третья крепость приползла,
бурно, шумно ликовала, на пиршестве том богачи,
Ежедневно выпивали,
смеялись, хохотали,
лакомствами угощались отроки и их отцы,
Дичь новоиспеченную пожирали,
насытившись, еще взалкали, одобряли их врачи,
Глаголя о полезности пищи животной,
не соблюдали люди те посты.
Скоромной пищей набивали животы,
в усладу телу жадному до хрипоты,
Чела друг другу целовали,