Маркиз, в вас нет вины, я пришла, чтобы вас успокоить.
Ведь вы кричали, стонали, будто меня звали,
И когда я вас со всей нежностью обняла,
вы биться в судорогах перестали, а дальше
Я, должно быть, заснула; вы собираетесь уходить?
Но зачем, ведь мы нашли друг друга за этими стенами.
Мы половинки одной скрижали, ни больше, ни меньше.
Маркиз Парадиз:
Мадмуазель Анетт, случилось необъяснимое, в замке поселилось зло.
Старик предположил – что это вы, но это вздор, ведь вы столь милы.
Разве эти кукольные ручки могут совершить убийство!
Но я всё ж верю и боюсь за вашу бесценную жизнь,
невинное чистое добро.
Мы уйдем, и наши души не станут никем посрамлены.
Слепое человеческое судейство!
Анетта:
Маркиз, но как же, ваш Замок Парадиз; пропадет
Всё то, что вы годами сооружали.
Все оставите на съедение времени?
Мечты, соблазны, замыслы, пороки, все в бездну разом упадет.
Из этого вы словно фараон себе гробницу воздвигали.
Сможете ли вы нарушить покой бремени?
Маркиз Парадиз:
Не сомневайтесь, все, что нас окружает, всего лишь прах,
Пиратский сундук, в котором поселился страх; ничто.
И что дороже мне всего, так это вы Анетт.
Всё, что вы сказали, этого нет, а значит, не наступит этому крах.
Я живу на земле словно монах; я никто.
Но, повстречав вас, теперь у меня есть смысл;
даю вам вечной верности обет.
Анетта:
Ваши слова, словно оперное пение, заставляют содрогаться.
Но если вы решили, то пусть будет по-вашему.
Пойдем по пути крайнему; я согласна.
Уважаемый маркиз, эти слухи меня неволят ужаснуться,
Но может быть, вы с решением поспешили; поперек будущему.
Помните, моя судьба только вам подвластна.
Маркиз Парадиз:
Так вы согласны?! Признаюсь,
не рассчитывал я на положительный исход,
Будьте отныне моим ангелом хранителем,
Станьте; будьте.
Я тотчас прикажу подать карету, и мы начнем наш сказочный поход.
Но, кажется, мои труды напрасны, кучер мертв,
вместе со своим отравителем.
Надеюсь, он с небесным покровителем, но не отчаивайтесь, постойте.
Анетта:
Есть истина одна, что из любых ситуаций есть выход.
Господин, внемлите, взгляните дальше, чем видят ваши очи.
Ведь есть еще лодка, в которой я сюда приплыла на ночлег.
Близ замка, где по приданию окончился
при странных обстоятельствах аристократов род.
И после заката, когда время будет тяготеть ближе к ночи.
Вам нужна лишь ваша сноровка, и мы уплывем:
убийца не нападет на след.
* * *
Передернуло больное тело, душа перевернулась,
словно во сне младенец.
Горящий, нежный взгляд ее в безразличии не оставил,
но от страха не избавил.
Сейчас боялся я не шипов, меня пугал дурманящий бутон.
В воздухе повисли ласки пор; вопросы закружили танец.
Но слишком слаб, хотя в себе я бы ничего не исправил.
Ведь для этого пришлось бы родиться вновь,
но палитра жизни сохранила тот же окрас и тон.
Разве мог я подумать,
все мои слова больше походили на стук бьющегося сердца.
На лаянье бешеного пса, но это было только внутри.
Придя в себя, немного поразмыслив, вынес свой вердикт.
Когда говорил, как обычно бледное мое лицо,
становилось краснее жгучего перца.
Руки дрожали, но манеры всё также черствы.
Обратился я к Анетт,
вместе со своим влюбленным внутренним органом в такт.
Маркиз Парадиз:
Анетт, думаю, вы правы, выход есть.
Вы и я, мы поплывем, зло оставим здесь, не заберем.
А дальше, нас вынесет судьбоносное озеро на другой берег,
На коем начнется для нас новая жизнь и счастья горсть.
Вы и я, мы покинем, мы уйдем и точно не умрем.
Нужно не забыть взять с собой немного денег.
Анетта:
Маркиз, мне воистину приятно это слышать,
поверьте, всё будет так.
То, что происходит, непременно знак,
предначертанное должны мы исполнить.
Не оборачиваться назад, и не ползать по дну, словно морской скат.
Наконец огласим горестям шах и мат.
Замок Парадиз будет наше прошлое покоить.
Но подождем, когда окончит выступление закат.
Глава V
Красоту нужно поддерживать, продлевать, сохранять, но уродство всегда остаётся неизменно.
* * *
Около часа мы говорили; о жизни и, конечно же, о смерти.
Другой бы на моем месте, обескуражил,
заворожил бы деву в тот же час,
Разнообразил, окрасил весь разговор пустой.
И мы бы пылали в объятьях, словно нас жарили черти,
Кто-то произнес – я люблю – кто-нибудь из нас.