Эркки говорил, что Коротышка задыхается, срывает с себя шлем…
– Я не понял! Вы что? Мы только начали пристреливаться, – ругался Шпала, наконец он потерял терпение. – Короче! Я ушел. Приведите его в норму и вызывайте меня, когда он железно – железно! – будет на ногах. С этой фишкой надо решать сегодня. Либо делаем, либо не делаем. Клиенты ждут, мать вашу, ясно? Надо рекламу запускать. Все, я пошел. Дел по горло.
– Слышь, давай я достреляю. – Лутя потянулся к ружью, но Шпала отвел от него ствол.
– Из своей пукалки стреляй.
Шпала пошел по дороге широким шагом: кривые ноги добермана, плечи гуляют, ружье, рация, важность… Лутик потрусил за ним.
Трава была сырой, высокой. Репей цеплялся за рукава, я срывал травинки и жмурился. Брюки и даже рукава намокли от росы…
С Коротышки снимали маску… Он нетерпеливо сучил руками…
– Да не мешай ты, – сердился Кустарь.
Маска была странная – крупная, из грубой толстой кожи, со шнуровкой сзади, с дополнительным двойным лбом и медной пластиной на нем; красивые медные заклепки бежали вдоль шеи и нагрудника, на плечах эполеты в духе стимпанковской эстетики, – это уже была не просто маска, а настоящий кожаный шлем, который составлял с костюмом единое целое.
Когда шлем расшнуровали и отстегнули от Коротышки верхнюю часть, он охал и тяжело дышал, фырча, как лошадь, шея и грудь его взмокли. Теперь с него сдирали костюм, будто высвобождая из тела монстра…
– Осторожно, осторожно, – приговаривал Кустарь. Он ползал и расстегивал крепкие боковые заклепки. Эркки, придерживая за подмышки, тянул Коротышку, тот дрыгал ногами от нетерпения. – Не так резко, ты!.. Не попорти мне вещь! – Ноги застряли, запутавшись в проводках и шнуровке, Коротышка шипел, чуть не плача:
– Ну же, ну, не могу… снимите с меня это… сами лезьте в этот скафандр…
Я присел, чтобы разглядеть новый костюм получше. В теменной области шлема, хорошо впаянное в резину, сидело съемное механическое устройство, проводами и трубочками оно соединялась с баллоном литра на три, который находился на спине вместе с раструбом. Под ним таился хитрый пружинный механизм. По плечам и спине бежали ряды мелких галогенных лампочек. Сама теменная часть пристегивалась заклепками к кожуху с мордой. Морда больше походила на рыло кабана. Наверное, таким должен быть Минотавр, подумал я и потрогал ее. Отверстия для глаз с двойным крепким стеклом и металлическими оправами, дыхательные пути надежно защищены прочным забралом, похожим на звериный оскал; нос вздернутый, как и на маске Кустаря (он всем сделал одинаковые резиновые дуры, а себе отлил особенную, с вздернутым раздвоенным носом, как у вурдалака в советском фильме «Вий»).
– Ну, – сказал я с восхищением, – наворотил!
Кустарь, немного разочарованный, увидев меня, оживился:
– Да клевая штука! Как в кино, знаешь, каскадерский реквизит. Не знаю, что на него нашло. Тут все в норме – безобидно… Короче, надеваешь, идешь, когда в тебя попадают, у тебя башка разлетается… Ну, все как в кино! Натурально. В смысле, не твоя башка, а вот эта насадка с желатином… Я и смесь сделал, точно как мозг! И еще для работы ночью, чтоб все видно было, подсветку приделал на спину, сам себя освещаешь, представь! Это нечто новое, да? Для съемки будет отпад. Не надо будет заботиться об освещении в потемках, фигура будет идти в собственном свете! А?
– Да, это класс, – говорил я, – ну, ты даешь… вот это здорово…
– Да, я тоже считаю. Надо испытывать… а он чего-то не хочет…
– Да идите вы, – шипел Коротышка, спешно разоблачаясь, он был весь красный.
– И сколько за один такой трюк заплатят? Как думаешь?
– Как за три… Потому что… Съемка на видео эффектная, плюс ты не сможешь быстро переодеться и перезарядиться, как остальные… ну и требуется навык… это не очень просто…
– В нем дышать нечем, – сказал Коротышка, он был взмылен и возмущен. – За один трюк сто евро! Он стреляет хардболом…
– Да ладно, – удивился я и посмотрел на Эркки, тот поморщился отрицательно, продолжая рассупонивать горе-испытателя.
– Это кожаный костюм, и на парусине, – говорил ему Кустарь. – Прочный, как кольчуга, никакие пули не страшны. Ты ничего не мог почувствовать.
– Да я те говорю, мне в плечо, вон смотри, синячок!
– Да это тебя пчела укусила!
– Йих! – вскричал раздраженный Коротышка. – Какая пчела! Не верит. Смотри, вон кровь свежая спекается. Это точно от пули.
– Да нет, это был страйк. Я знаю – у Шпалы апгрейда нет, да и нету у него хардбола, – заверил Эркки, и Коротышка успокоился, бригадиру он поверил, только промямлил, что все равно было больно, он, дескать, не врет, зачем сочинять, вот смотри – рана есть, пусть платит…