– А что это за вой? – спросил Шпала.
– Сирена, – довольный собою, сказал Кустарь.
– Ну, ни хуясе ты наворотил. – Глаза Шпалы светились от удовольствия.
Лутя танцевал от восторга:
– Да это ваще жесть, мужики! Это же бомба! Кустарь, ты – гений! Мы столько народу соберем! Я глазам не поверил. Ничего себе рвануло! Это круче Голливуда!
– Ну, все. Лутя, – прервал он брата, – мы тебя услышали. Жесть. Круче Голливуда. Все это в твоем слогане и должно быть. Понял? Давай! Дуй отсюда! Заводи рекламу, начинай обзвон клиентов. Первым с десятипроцентной скидкой. Все бабки парням за первую ночь – она ваша, ребята.
Кустарь аж крякнул. Эркки хлопнул себя по коленям.
– Ну а как еще нам с тобой расплачиваться? – сказал Шпала, глядя на Кустаря. – Как такой труд оплатить? Откуда бабки брать? Молодец, Кустарь! Гений! – И снова Луте, вполоборота: – Ты еще здесь?..
– Отлично! Ха-ха-ха! – Лутя похлопал нас всех по головам и плечам, махнул шаловливо в сторону брата кулаком и побежал.
– Уже датый, – язвительно пробурчал Шпала, даже не глядя ему вслед, – всю жизнь один сплошной запой. Так, короче, все ясно. Фишка у нас есть. Начинаем работать. Теперь технический вопрос, Кустарь.
– Да, да, слушаю…
– Теоретически, сколько заходов за ночь можно сделать? Человек не в счет, я говорю о технике. Сколько голов взорвать мы можем за одну ночь?
– Ну, это как посмотреть… да сколько угодно!..
– Блин, я тебя спрашиваю, у тебя сегодня сколько голов наделано?
– Сегодня еще раза три можем повторить, материал есть…
– Так, а какие паузы между заходами?..
– Полчаса минимум.
– Это хорошо, в это мы укладываемся…
– Но думаю, что он не выдержит. – Кустарь посмотрел на меня, все на меня посмотрели.
– Не выдержишь? – спросил Шпала. – Тебе сколько?
– Что сколько?
– Лет сколько?
– Сорок шесть.
– А почему он не выдержит? – Шпала уставился на Кустаря. – Сорок шесть, какие наши годы! – Перевел взгляд на Эркки. – Чего не выдержать-то? —
Они подняли брови, вздохнули, развели руками.
– Ну, кто знает… может, и выдержит… Коротышка вон как сбрендил…
– Коротышке когда мы юбилей играли?.. в прошлом году полтинник обмыли… Этот покрепче будет, а?
– Если высплюсь…
– Так иди спи тогда. Получи бесплатный талон в Holy Gorby, поешь, и сон до конца дня. Никакого алкоголя. Завтра нажрешься. За сегодня днем ты уже заработал, но вечером чтоб как огурчик, понял? Клиенты приедут. Уже спрашивают, как там и что. Уже понеслась, понятно? Пошла шумиха в сетях. Лутя волны поднимает. Я накрутку сделал немного. Будь готов ходки делать!
– С оплатой я правильно понял?
– Тройная. Шестьдесят за выход.
– Ого, шестьдесят? – удивился Кустарь.
– А что, много? Надо скостить?
– Э! – возмутился я. – Самое то! В этом колпаке ходить не так просто…
– Сказал шестьдесят, будут тебе шестьдесят, а то и сто двадцать, если в азарт клиент войдет. Иди спать, я сказал, что сидишь? Не подведи, смотри у меня!
Я пошел к выходу…
– Все будет тип-топ, – обещал Кустарь.
– А ты, бригадир, проследи, чтоб он спал… а не шастал… никакого алкоголя… никто… все чтоб трезвые были… Чтоб вечером костюмчик сидел!
– Будет сделано…
В ту ночь я выходил пять раз. Они навострились менять шлем за двадцать минут. Мы побивали свои рекорды, работали легче и слаженней, невзирая на усталость и бешеный ритм. Кустарь ловко разбирал шлем, заряжал его, ставил насадку, прикручивал и замазывал темя и лобную часть «черепа», по «вискам» большими пальцами с клеем проводил, а потом, плюнув на указательный, давал щелчка: на удачу!
Я быстро привык к «взрыву мозга», встряске, вибрации и сирене. Я даже не падал больше на колени. Я просто жмурился. Кустарь и Эркки устали меня одевать. Два последних захода я не снимал мундир, оставался в шлеме, насадку меняли на мне. Было очень тяжело. Взмок адски. К пятому заходу желатин кончился, в мою голову зарядили какой-то странный раствор, похожий на медузу, – Кустарь распотрошил детские слаймы, они сильно чавкали. Краска тоже была вычерпана до последней капли крови, и он залил два литра вишневой браги, которой у него стояло пять огромных бочек. Он переживал, что механизм, не прочищенный после четырех выстрелов, может заклинить. Эркки беспокоился, что его камера сдохнет, подзарядка садилась, не успевала зарядиться, как снова надо было бежать в поле.