Улучшение себя. Не тренировки — всякое тело имеет предел, который не перешагнет никакое старание, и если у членов великих кланов этот предел весьма обширен просто от природы, то таким, как Минато, менее одаренным, приходится изобретать для себя всякие хитрости…
Итак, Минато Намикадзе создал свою великолепную технику, что позволило ему в скором времени покинуть утомительную и скучную работу «официального представителя» и войти в совет дзенинов, причем, быть зачисленным в группировку Орочимару, где состояли шиноби, поднявшиеся в ранге благодаря мозгам, а не кулакам и хорошей наследственности. Вскоре после этого случился конфликт одновременно с Селениями Камня и Тумана, и…
Папа надорвался.
Коноха одержала блестящую победу — потому, что Золотая Молния металась между двух фронтов, пытаясь успеть везде и всюду. Отец сумел переломить ход войны, сделав так, что собственно войной она не стала, оставшись в рамках «конфликта». Он заслужил награду, и пенсию, и лучшее лечение от ирьенинов Сенджу, но все равно — в прежнюю форму ему было не вернуться… потому он и предупреждал сына: не лезть в первые ряды, и не пытаться успеть везде и все сделать самому.
Не отговаривал от намерения стать героем — имея силу это было практически неизбежно. Но внушал, что ни один герой не вывезет на своей спине все проблемы деревни, и уж конечно, ни один герой не должен совершать подвиги только потому, что «кто же кроме него»?
Разве больше некому? Была Тройка Мастеров Сен, которые тогда еще не разошлись каждый по своим направлениям, были элитные отряды, егеря, диверсанты… были, наконец, Наследники Основателей — потомки и личные ученики, которые раскатали бы армии вторжения тонким слоем, если бы один самонадеянный юнец не решил, что без него не обойдется. Да, спас пару десятков деревенек, да, сильно помог полевым частям…
Да, его назвали героем. Но многое из того, что делал он, могли бы сделать другие — пусть позже на день-два-три, пусть большими жертвами… а он хотел быть героем. Чтобы его хвалили, чтоб восхищались, чтоб говорили: вот человек, достойный быть примером!
Что ж, он им стал. Примером доблести — для большинства, и самонадеянности — для немногих тех, кто был повыше рангом… и от того же предостерегал сына.
Конечно, Наруто вырастет, и когда техника окончательно освоится в его теле, сумеет сравниться в бою, наверное, даже с элитой клана Учиха, славящегося скоростью реакции. Но он не будет геройствовать в одиночку. Он найдет себе верных друзей, помощников, напарников… и никогда не будет пытаться успеть все, везде и сразу, как отец, который со времен войны ходит медленно и осторожно.
И уж конечно, он не будет работать за одну только похвалу! Деньги ему тоже не помешают…
— А это неплохо, — заметил рослый и грузный мужчина, сидящий на лавочке, мимо которой только что промчался мальчишка лет десяти, до того аккуратно устраивающий в кроне дерева ловушку-обливалку. — Правильный подход к героизму.
— Ты, кажется, не ценил показуху, приятель, — заметила красивая женщина в зеленой накидке целителя, стоящая чуть дальше, под ветвями глицинии.
— Дело не в показухе… — Джирайя достал из карманной печати кисть и принялся вертеть в пальцах, как кунай. — У парня есть талант, и он хочет направить его на пользу деревни, это главное. То же, что в ответ он хочет получить более весомую награду, чем благодарность и титул героя, по-моему, более достоинство, чем недостаток. Все эти вдохновенные мальчики… они, знаешь ли, имеют свойство вырастать в отвратительных циников, а порой и откровенных мерзавцев, если мир оказывается не таким, какой им представлялся. Тот, кто с детства видит перед собой цену героизма, в будущем станет хорошим шиноби.
— Но вряд ли — хорошим человеком.
— А разве я — плохой человек? — саннин фыркнул. — Я отличный друг и напарник, прекрасный наставник, люблю семью и родину, уважаю учителей и начальство… что с того, что мои истинные подвиги не опишешь в книгах?
***
Саске Учиха ни о чем особенно не мечтал — он и так был всем доволен. У него была прекрасная семья, самый лучший старший брат, друзья, любимый учитель… о будущем он пока не задумывался — то есть, никакого стремления стать кем-то великим не испытывал. Просто знал, что будет сильным шиноби, а быть ли ему великим, или остаться обыкновенным — рассудит история. В жизни всегда есть место подвигу… главное, быть от этого места подальше.
Суть его мнения лежала в простом факте, который почему-то до сих пор ускользал от понимания у многих его друзей. Все «великие», как Саске узнал из истории, были обычно не слишком-то счастливыми людьми. У всех — начиная с Основателей, Таджимы Учиха и Буцумы Сенджу, и заканчивая Тройкой Мастеров Сен — в жизни случились какие-то беды, трагедии или просто — крупные неурядицы, которые и подтолкнули их к грядущему величию. И Саске сделал вывод — возможно, в силу малолетства и ошибочный, но вполне логичный: можно перенести беды и горести, никем не став, но стать великим, не понеся потерь еще никому не удавалось.
А он не хотел расплачиваться близкими за шанс войти в ряды легендарных шиноби Конохи. Он не готов был терять ни родителей, ни брата, ни кого-либо из знакомых ради того, чтоб его имя в клановых свитках было начертано красной тушью. Поэтому и радовался, что живет в мирной деревне, что может каждый день есть сладости, вволю спать, играть, тренироваться в каллиграфии, не отдавая все свободное время кендзюцу и ниндзюцу, как было, когда росли дедушка Кагами и бабушка Инари…
— Ой!
И надо быть внимательнее, когда бежишь с рынка с кульком конфет в руках. Хорошо еще, что кто-то подхватил… а кто?
— Извините…
— Ничего-ничего, — добродушно проговорила красивая женщина в старомодном зеленом кимоно — похожее, строгое, неярких цветов и почти без украшений, носила бабушка. — Будь осторожнее, мальчик…
— Меня зовут Саске Учиха, — представился он. Женщина, которой он чуть не уткнулся в ноги, тепло улыбнулась.
— Ну, а меня можешь звать Сарадой. Беги домой…
— Ага, до свиданья! — выпалил он, и снова сорвался на бег. Было почему-то очень радостно, точно случился праздник…
«Ты даже не представляешь, какой.»
— Хорош, правда? — спросил стоящий рядом Изуна. — Милый ребенок… а потенциал какой!
— Хорош… — повторила она. — Пожалуй… пожалуй, я буду его учить.
— Но вы же помните…
— Да. Твой правнук — но не мой отец, да и той, что стала моей матерью, нет в этом мире… мне нравятся его мысли. Чем-то похоже на меня, знаешь ли…
Изуна кивнул. Нынешним детям Конохагакуре не было нужды с раннего детства учиться быть героями — жизнь предоставляла им достаточно иных возможностей. Кому-то такое нравилось, кому-то хотелось другого… и они, творящие сценарий судеб из-за кулис, старались предоставить детям своей деревни возможность сыграть те роли, которых они хотели бы сами. Герои, мирные обыватели, рядовые, штабные работники, ученые, шпионы, полицейские, врачи…
Конечно, очень немногим открывалась правда о том, кто действительно правит деревней — не Совет Дзенинов, не главы Великих Кланов, не министры двора Дайме, и уж подавно, не Хокаге. Те, кто давно отошел от дел под предлогом усталости, старости или смерти — Буцума и Таджима, с радостью воспринявшие возможность заниматься защитой деревни и любимыми занятиями, не отвлекаясь на утомительные публичные дела, Хаширама, Тобирама и Мадара, которые в последние лет десять что-то увлеченно исследовали вместе, Кагами, Обито, троица мастеров Сен…
В великом театре жизни находилось место для каждого.