Казалось бы, план свидетельствует, что деятельность Теасекции планировалась как сугубо академическая. Но ГАХН, как вспоминала мемуаристка (внучка одного из известных сотрудников Академии, искусствоведа Б. В. Шапошникова), «имела целью сочетать достижения специальных наук с новым мировоззрением, созданным великим историческим переворотом, она стремилась ввести завоевания чистой науки в жизнь, в народные массы, стараясь при этом победить традиционную до сих пор замкнутость цеховой учености»[100]. Другими словами, идеи ГАХН в целом и Теасекции в частности изначально формулировались как утопические: профессионалы намеревались соединить теорию и методологию своей деятельности с социальной практикой масс.
Оттого со временем направленность работы менялась, становясь все более конкретной, теоретические же споры затухали.
Структура Теасекции, подсекции, руководители, задачи
Структура Теасекции была не столько сложна, сколько подвижна: создавались, менялись и переименовывались подсекции, выделялись отделы, «изучающие искусство по специальным и комплексным группам»; организовывались так называемые комиссии либо кабинеты; менялись (нечасто) руководители подсекций, состав сотрудников.
Характерно, что, определяя основные направления работы, прежде всего Теасекция создала Комиссию по методологии и истории театра, первым руководителем которой в 1922–1923 годах был В. Э. Мориц[101] (позже основные структурные подразделения Теасекции будут называться подсекциями). Начинали с двух основополагающих вещей: накапливания и описания исторического материала – и размышлений о методе.
В одном из первых отчетов работы Теасекции за 1921–1925 годы сообщалось: «Группа по методологии театра поставила вопрос о предмете науки о театре, о раскрытии и определении понятия „театр“, о применении формального и социологического методов в изучении театра, подвергла анализу работу и методы немецкого театроведа Макса Германа»[102]. Методологические аспекты исследований осознавались столь же насущно необходимыми, как и история предмета. Еще точнее – одно не могло существовать без другого.
Сразу же задумались о необходимости создания театральной Энциклопедии «в форме словаря», по первоначальному плану объемом в пятнадцать печатных листов.
Сказанное свидетельствует о том, что сотрудники Теасекции ясно представляли себе первоочередные задачи исследовательских штудий: на основе истории театра выработать методологию и теорию театроведения как новой отрасли гуманитарного знания. Трудность заключалась в том, что все эти работы должны были производиться одновременно: установление фактологической базы предмета и формулирование рабочих теоретических гипотез и концепций.
Осенью 1923 года организуется Группа по изучению творчества Актера, которой руководит Л. Я. Гуревич. Именно в странном существовании актера на сцене совершается органическое соединение «общественности» и безусловной персональности, концептуальности общей идеи спектакля – и чистой эмоциональности уникального творца, происходит выражение философского через повседневное. (Не случайно Марков, посещая заседания Философского отделения, просит коллег выделить докладчика по проблеме актерского искусства.) В эти месяцы выходит русский перевод «Парадокса об актере» Д. Дидро, уже второе его издание, и Гуревич совместно с Н. Е. Эфросом, опираясь на работы французского психолога Альфреда Бине[103], сочиняет так называемый «опросный лист» – анкету, имеющую своей целью инициировать рассказ об особенностях творческого процесса крупнейших русских актеров. Подсекция изучения творчества Актера станет одной из ключевых и сохранится до самого конца существования Теасекции.
В это же время создается Архивная подсекция. Ею руководит А. А. Бахрушин, сотрудники изучают и описывают материалы основанного им театрального музея.
Знаток «новой драмы» С. А. Поляков формирует подсекцию Современной драматургии.
Той же осенью 1923 года Теасекция составляет план работы на следующий год и отчитывается о сделанном[104]. Ее структура еще уточняется, подсекции пока называются отделениями, варианты названий самих подсекций неустойчивы, изучение методологии и истории театра не разделено.
Назовем важнейшие структурные образования внутри Теасекции:
Отделение по изучению методологии и истории, смыслом деятельности которого становится подведение итогов совершенного в этой области на Западе (в основном в Германии)[105] и изучение прошлого отечественного театра. Вскоре эта подсекция разделится на две: теории – и истории.
100
В архиве ГАХН сохранился удивительный документ: письмо Ефросиньи Кольяновой, проживавшей в селе Борщевка Калужской губернии Пролетарской волости и интересовавшейся, «какое нужно образование для поступления в Художественную Академию». Каким образом о существовании московской Академии стало известно любознательной Ефросинье из села Борщевка, не совсем понятно. (Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 55а. Л. 56.)
101
Семейное воспитание, образование, хорошие манеры, знание языков – все это давало некий социальный капитал будущим лишенцам: помогало выживать редакторство, преподавание, переводы. В. Э. Мориц переводил Шекспира совместно с М. А. Кузминым, писал прозу совместно с С. С. Заяицким, преподавал в школе Большого театра.
В (стандартной) карточке-формуляре Мориц сообщал: в ГАХН служит с 10 октября 1921 года. «За границей бывал много раз. Языки: французский, немецкий, хуже – английский. Знаю итальянский и польский».
Сотрудничал с «Московским Меркурием», печатался в «Культуре театра».
На вопрос: какую работу считаете наиболее подходящей для себя, отвечал: «Научно-профессиональную и административную, требующую специальных знаний».
Специальность: история и теория театра и литературы.
Совместительство: «Помимо РАХН служу в школе Большого театра (93 руб. 40 коп.)».
«На иждивении 2 человека» (по-видимому, мать и маленькая дочь. –
В Академии он сотрудник 16-го разряда – действительный член. В 1926 году Мориц – ученый секретарь Декоративной секции (со ставкой 94 рубля 40 копеек), в октябре 1928 года ставка повышена до 150 рублей в месяц.
В ГАХН читал доклады в рамках всех трех отделений, но, судя по сохранившимся документам, основным его занятием было устройство выставок Академии за рубежом и в связи с этим – налаживание контактов с иностранными специалистами и дипломатами (Личное дело Морица В. Э. 1921–1930 // Ф. 941. Оп. 10. Ед. хр. 413).
29 октября 1929 года выписка из протокола № 336 заседания Президиума ГАХН сообщает о решении «освободить Морица В. Э. от обязанностей члена Президиума ГАХН» (Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 138. Л. 25). Чуть позже был выведен из штата сотрудников ГАХН и арестован.
После ареста Морица в 1930 году руководство Академии и, конечно, Теасекции хлопотало за коллегу и друга. Об этом свидетельствует еще один документ: «Трудовой список В. Э. Морица», который «получился из канцелярии ГАХН 3 мая 1930 г.». Рассказ сотрудника о своей работе, ведущийся от первого лица, заканчивается несколькими существенными дополнениями, по всей видимости внесенными кем-то другим.
«Отчет В. Э. Морица.
С ноября 1924 по июнь 1926 вел работу в качестве заместителя Генерального Комиссара Отдела СССР Международной выставки Художественной промышл[енности] в Париже, организация какового отдела была возложена на ГАХН. Был командирован в Париж, где с марта 1925 по январь 1926 руководил Отделом СССР. По возвращении из Парижа был назначен заместителем председателя Комитета выставки Революционного искусства Запада, организовывавшейся Академией (выставка была открыта в июне 1926 г.). С осени 1926 г. по декабрь 1927 г. состоял заместителем Генерального Комиссара Отдела СССР международной выставки Художественной промышленности в Монце – Милане. Во время пребывания в Италии читал доклад „Советский театр за десять лет“. В апреле того же года был командирован из Италии делегатом СССР на 2-й Международный конгресс декоративного искусства и художественной промышленности в г. Лилль, где делал доклад о нашем художественном образовании. Осенью 1927 г. был назначен членом комитета Отдела СССР XVI-й Международной выставки искусств в Венеции. Весной 1928 г. командирован в Венецию для организации Отдела СССР, затем в Париж.
В ГАХН в основном вел работу в Театральной секции, с 1926 г. был избран ученым секретарем организованной тогда секции Декоративного искусства, преобразованной затем в Комитет производственного искусства.
С 1928 г. состоит членом Президиума ГАХН.
За последние три года прочитаны доклады: „Проблемы смены стиля…“, „Вопросы стиля…“
Вне ГАХН – заведующий Музеем Большого театра и заведующий учебной частью Школы при этом театре.
С 1925 г. – член Научно-художественной секции ГУСа, а с 1921 г. до ликвидации секции (осень 1928 г.) – ее ученый секретарь.
Статьи, переводы (немецкий и французский…)
В 1928 году выступил на Теасекции с докладом: „Уроки международных выставок“ (Ф. 941. Оп. 2. Ед. хр. 22. Л. 198–199. Тезисы). В конце года (21 декабря) был избран членом Президиума ГАХН» (Ф. 941. Оп. 10. Ед. хр. 413. Л. 26–26 об.).
После ссылки В. Э. Мориц вернулся в Москву, преподавал актерское искусство в ГИТИСе.
102
См.:
103
104
Планы работы отделений и секций ГАХН на 1923/1924 гг. // Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 29. Л. 15–15 об.
105
В эти годы М. Герман, восстанавливая спектакль «Трагедия о роговом Зигфриде» Ганса Закса, сыгранный нюрнбергскими мейстерзингерами 14 сентября 1557 года в церкви Св. Марты, создавал научные методы реконструкции ушедших спектаклей.