Чего же хотели, чего добивались создатели науки о театре?
Кажется, что их дальняя (главная) цель могла быть выражена словами современного им философа: «И когда живые, и потому наделенные громадной силой убеждения образовательные мотивы времени получают не только отвлеченную формулировку, но и <…> всякую иную умственную обработку <…> тогда вырастает философия миросозерцания, которая дает в своих великих системах наиболее совершенный ответ на загадку жизни и мира…», попытку разгадать «загадочность актуальной действительности». Потому что «каждая часть готовой науки есть некоторая целостная связь умственных поступков, из которых каждый непосредственно ясен и совсем не глубокомыслен. Глубокомыслие есть знак хаоса, который подлинная наука стремится превратить в космос, в простой, безусловно ясный порядок»[6].
Наверное, к тому же должны стремиться и мы.
И наконец, последнее, не менее важное автору. Помимо публикации собственно текстов, погружающих читателя в контекст становления российской театроведческой науки, и первой попытки их анализа хотелось и обрисовать былые типы человеческих характеров, напомнить о людских судьбах. Отдав дань глубокого уважения поведенческим жестам наших предшественников в порой драматических обстоятельствах, сделать рассказ о ГАХН документированным романом эпохи.
Эдиционные принципы
В книге используются документы различных типов: представленные авторами тезисы и (немногочисленные) тексты докладов, стенограммы обсуждений, протоколы заседаний. Их общая и важная черта – свобода от какого-либо цензурного вмешательства.
Тезисы или тексты докладов, как правило написанные собственноручно автором, правке не подвергаются.
В стенограммах обсуждений докладов и протоколах заседаний минимально корректируются знаки препинания, орфография.
Сокращенные до инициалов имена ораторов, слово «товарищ», усеченное в стенограмме до «т.» или «тов.», сокращения «Т. с.» (Театральная секция) и «напр.» (например) разворачиваются без специальных обозначений.
Различные написания структурных элементов Теасекции (например: подсекция Современной драматургии, Современного репертуара и театра, Театра и репертуара, Современного репертуара, либо – подсекция Теории – Теоретическая подсекция, подсекция изучения творчества Актера – подсекция Актера, Комиссия художественной терминологии и Терминологическая комиссия) не унифицируются, оставлены так, как они обозначены в данном конкретном документе.
Слова и (или) их фрагменты, дописанные публикатором, помещены в квадратные скобки, угловыми скобками отмечены вставленные им слова.
Выделения в тексте любого рода (разрядка, крупный шрифт, жирный шрифт, подчеркивания) переданы курсивом. Если они принадлежат документу (протоколу, стенограмме, любому цитируемому источнику) – это специально не оговаривается.
Отдельной проблемой стало комментирование упоминаемых в тексте лиц. С одной стороны – есть Интернет и сведения почти о любом персонаже можно получить, потратив немного времени на поиск. С другой – слом школьного образования и существенные трансформации образования высшего привели если не к разрушению воспринимающей среды, то к ее разрежению, усложнив привычную рутинную задачу.
Если (оптимистически) предположить, что книгу будут читать через двадцать лет, как предугадать, кто из ее героев станет неизвестен – Троцкий или Игорь Ильинский? Буденный или Выготский? Кого комментировать, а кого «и так все знают». Фигура предполагаемого читателя окутана мраком неизвестности. Сегодня прискучило объяснять, чем известны Авербах и Бескин, Бачелис и Нусинов, о них много писали в 1980–1990‐х годах (в связи с публикациями запрещенных некогда произведений 1920‐х годов и разбором старых газетно-журнальных споров), но запомнились ли они? Поэтому в дело вступает субъективный отбор автора, который заведомо не может стать убедительным для всех.
Комментарии к персонажам книги даются не строго при первом их упоминании (как это принято), а размещены там, где герои в наибольшей степени проявляются содержательно (и в именном указателе эта страница выделена полужирным шрифтом).
6