[22] А. В. Сухово-Кобылин (1817 – 1903) — русский драматург, автор блестящей сатирической трилогии «Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина». В этой трилогии, в особенности в последних двух пьесах, была создана мрачная и беспощадная сатира на царскую бюрократическую Россию. «Смерть Тарелкина» долгое время была под цензурным запретом и появилась на сцене только в 1900 году. Мейерхольд ставил всю трилогию в Александринском театре в 1917 году.
[23] М. Метерлинк — бельгийский поэт-символист, автор многочисленных пьес «для кукольного театра», как определял их жанр сам автор. Большинство его пьес было написано темным, запутанным языком неясных, еле уловимых намеков. В них говорили мистические предчувствия, и смерть подстерегала беспомощных и ослепленных героев этих маленьких камерных драм. Метерлинк был модным писателем в России в узких кругах художественной интеллигенции в период политической реакции после 1906 года.
Именно в эту пору и был поставлен Мейерхольдом ряд пьес Метерлинка: «Смерть Тентажиля», «Чудо св. Антония», «Сестра Беатриса» и «Пелеас и Мелисанда».
Под сильным влиянием Метерлинка находился и Леонид Андреев, написавший несколько драм в метерлинковском стиле, проникнутых мистическими настроениями и полных ужаса перед надвигающейся гибелью, перед бессмыслицей жизни («Жизнь Человека», «Черные маски» и др.).
Метерлинк больше, чем кто-либо из драматургов, определил стиль декадентского театра. Намеренный примитивизм (упрощенность) его драм вызвал скупую условность декораций, геометричность жеста, статичность декоративных поз и монотонную декламацию — все то, что долгие годы потом считалось необходимым признаком новаторства. Остатки этого стиля еще не так давно в революционной Москве пытался воскресить Фердинандов в своих любительских опытах. Сам создатель этого стиля — Мейерхольд изменил ему вскоре после своего ухода из Театра Комиссаржевской. Но очень многое отсюда вошло в постоянный ассортимент художественных приемов Мейерхольда, действующих и до сего времени.
[24] Лермонтовский «Маскарад» оказался последней премьерой императорских театров. Первый спектакль «Маскарада» был дан 25 февраля 1917 года, то есть тогда, когда самодержавие фактически перестало существовать. Но не только хронологически связан «Маскарад» с финальным моментом уходившей исторической эпохи. В большой мере он явился итоговым спектаклем для исканий экспериментального театра. В нем нашли завершение споры о стилизации, о старинном театре, о театре «движения». Впервые в «Маскараде» театральные искания Мейерхольда и его единомышленников вылились в стройную форму законченного профессионального спектакля.
[25] Х.‑В. Глюк — композитор XVIII века. Мейерхольдом была поставлена его опера «Орфей и Эвридика» на сцене Мариинского театра в приемах пасторали — феерии XVIII века (худож. А. Я. Головин). По своей зрелищной пышности и эстетической остроте «Орфей» — один из крупнейших спектаклей дореволюционного оперного театра. С ним может сравниться только «Маскарад», поставленный тем же Мейерхольдом.
[26] Август Стриндберг — шведский писатель и драматург, начинавший свою деятельность как последователь Эмиля Золя, а впоследствии примыкавший к школе символистов. Вместе с Леонидом Андреевым Стриндберг в позднейшее время был признан одним из духовных отцов германского экспрессионизма. Для Стриндберга действительно характерны то же пристрастие к постановке этических проблем вне их социального звучания и тот же ужас перед двойственностью, двусмысленностью, человеческой морали, выхваченной из системы социальных отношений, взятой в пределах одной изолированной личности. В поисках разрешения проблемы добра и зла, моральной вины человека Стриндберг опускается в темные глубины человеческой психики и пытается понять ее изнутри, забывая социальную, классовую обусловленность этических норм. Отсюда те «проклятые», неразрешимые вопросы, которые вставали перед зрителем в пьесах Стриндберга. Мейерхольд поставил одну пьесу Стриндберга с характерным для этого автора названием-вопросом «Виновны — невиновны?».
[27] Долгое время для Мейерхольда характерна была боязнь отчетливо выраженной художественной платформы. В дореволюционный период отсутствие постоянного кредо он даже обосновывал принципиальными соображениями. Так, в интервью, данном «Петербургской газете», Мейерхольд сообщает следующие свои знаменательные положения: «Режиссер, стремящийся творчество свое не закреплять в полосе одной найденной манеры, а подчинить его закону постоянной эволюции, кредо свое не должен и не может объявлять на продолжительный период времени. И, может быть, даже не кредо свое должен объявлять, а знакомить своих товарищей лишь с теми переживаниями данного времени (в полосе отношения своего к искусству), какие определяют его вкус, художественное стремление, манеру инсценировки и т. д.».