Мы говорили здесь о деталях спектакля, о нюансах в исполнении и толковании ролей, об отдельных жестах и интонациях, которые следовало бы продумать более глубоко, чтобы найти точное решение образов горьковской драмы, такое же точное и окончательное, с каким создан щукинский Булычов. Этот «разговор по деталям» лучше иных торжественных слов говорит о высокой театральной культуре, которую начинает осваивать сейчас колхозный театр.
Критика судит обычно о состоянии нашего театра по успехам и неудачам крупных центральных театров страны. Она взвешивает на аптекарских весах каждую деталь, измеряет миллиметрами каждый изгиб в работе МХАТ, Малого или Вахтанговского театров. Новая постановка этих и других ведущих театральных коллективов вызывает волну специальных споров и дискуссий — публичных и кулуарных. С предельной точностью устанавливается в каждом новом спектакле количество унций натурализма, формализма и реализма. Его оценивают с точки зрения предыдущего пути данного театра. В нем ищут уклонений от этого пути или подтверждений его. Ревнивым оком критика следит за каждым движением, за каждым вздохом этих театров, поставленных под прожектор, и не только следит, но делает мгновенные, зачастую преждевременные выводы.
Это внимание, которое подчас бывает таким утомительным для театра и стесняет его свободу, его право делать непредвиденные скачки или, наоборот, повторять в ином варианте уже найденное, идет от нетерпеливого желания видеть наши театры как можно более совершенными. Но, может быть, именно такое пристальное внимание к трем-четырем театрам, разглядывание через лупу малейших деталей их работы ведет к потере правильной перспективы и к тому, что из поля зрения критики ускользают более широкие процессы, которые совершаются в современном театральном искусстве.
Очень многое в жизни нашего театра освещается по-иному после внимательного знакомства с работой периферийных театров. Здесь все процессы проще и нагляднее. Об этом говорит тот всесоюзный смотр колхозно-совхозных театров, который только что закончился, принеся столько неожиданного для заинтересованного наблюдателя-Первое, что радует в работе колхозно-совхозных театров, это выросшая культура спектакля. Исчезновение эстетических сект в актерском искусстве дало возможность пользоваться любому театру проверенным опытом всего советского театра. И, что самое важное, художественная культура спектакля определяется сегодня не количеством режиссерских трюков и не декоративной изобретательностью художника, приобретающей очень часто на периферийной сцене жалкий, пародийный характер.
Выросла инициатива актера, даже самого молодого, только вчера пришедшего с самодеятельной сцены на подмостки профессионального театра. Спектакль делается не только режиссером и художником, как это было еще недавно в труппах с молодым составом, но прежде всего самими актерами. В театре, даже самом маленьком и работающем подчас в очень трудных условиях, начинает звучать индивидуальный голос актера. И чем решительнее театр отказывается от всякой внешней мишуры формальных изысков и «изобретательства», тем этот голос раздается громче и острее.
Развязанная инициатива актера сказывается в том обилии способных и талантливых исполнителей, которое удивляет всякого, кому приходится встречаться сейчас с низовыми театрами. Это не значит, что среди массы актеров, выступающих на колхозной сцене, мы найдем много готовых мастеров, художников со сложившейся индивидуальностью. Таких актеров еще мало. Но часто встречаются по-настоящему свежие, обещающие дарования даже среди совсем неопытных исполнителей, дарования, которые не заглушаются внешними штампами и наспех навязанными техническими приемами. Стремление к искренности, к тому, чтобы говорить со сцены своим, человеческим голосом (пускай еще не окрепшим!), характерно для большинства актеров, несмотря на то, что им приходится работать в условиях постоянной спешки.