Действие происходит на фоне небольшого задника, на котором изображена английская деревня с аккуратными домиками и зелеными деревьями. На площадке нечто вроде фонтана или бассейна с каменной скамейкой и розовый дом мистера Пэджа с белыми колоннами и широкой дверью, через которую радушный хозяин уводит к себе гостей на обед.
Вся обстановка этого акта, впрочем, как и всех последующих, сделана в спектакле незамысловато, но внимательно. Режиссер в своем предварительном слове говорил, что он стремился дать реалистического Шекспира. Это бесспорно так. В оформлении спектакля нет ни намеренной стилизации, ни условного упрощения. Оно создает несложную, но вполне убедительную обстановку для действия комедии.
Так же просто и внимательно построен и весь спектакль, в котором незримо присутствует то, что мы называем цельностью исполнения. В трактовке ролей актеры стремятся сохранить бытовое правдоподобие образов и найти внутреннее оправдание коллизий, в которые ставит Шекспир своих героев.
В меру смешон Фальстаф. Его играет молодой актер Скворцов. Конечно, это еще не тот хвастливый рыцарь, которого написал Шекспир. У актера он вышел чересчур добродушным и незамысловатым парнем, приблизительно таким, каким выглядит в жизни сам исполнитель, если снять с него толщинки и бороду. В нем не хватает злости и лукавства, которые есть у шекспировского Фальстафа. Чересчур часто актер весело улыбается, показывая блестящие, белые зубы. Этому Фальстафу недостает буйства, грубости, громкого голоса и плотоядной улыбки. Он больше проказник, наивный и доверчивый, чем сластолюбец, обжора и лентяй. Но и в таком «облегченном» варианте актер доносит до зрителя основной замысел шекспировской комедии о Фальстафе.
Можно спорить с трактовкой образа Форда (артист Надолинский), которому исполнитель придал черты излишней нервозности и душевной неустойчивости. Он мог бы меньше горячиться и не так явно выказывать свою ревность.
Есть неверные акценты и в исполнении других ролей комедии. Так, виндзорские кумушки, которых неплохо изображают актрисы Морская и Ладонкина, вышли скорее проказницами, чем кумушками. Они взяты в несколько поверхностном, мольеровском рисунке, в котором исчезает бытовая окраска роли.
Так же мольеризован и Слендер. Его играет актер Арсеньев (он же художественный руководитель театра и постановщик спектакля). Слендер очерчен им достаточно отчетливо и остро. Но временами рисунок роли приобретает излишнюю жеманность линий. В нем опять-таки не хватает каких-то черт, которые рисовали бы Слендера как бытового персонажа, «виндзорского джентльмена», интересующегося больше лошадьми и собаками, чем женщинами.
И группа оруженосцев Фальстафа могла бы быть несколько грубее и развязнее по внешнему облику и по манере держаться. Их костюмы чуть-чуть слишком элегантны для их необеспеченного образа жизни. Зато превосходно исполняет роль Куикли артистка Ковалева. Она верно поняла образ этой быстрой, ловкой сводни, влезающей в любую щель, для того чтобы заработать денежки, любящей ловить рыбу в мутной воде. Мастерски сыграла актриса сцену «обольщения» Фальстафа. В этом образе был дан не только театральный рисунок интриганки, ловко запутывающей комедийную интригу. В нем проступали и отчетливые бытовые черты, сообщавшие ему жизненную плотность и психологическую убедительность.
Мы не будем подробно останавливаться на исполнении всех ролей и на детальном анализе этого веселого и хорошо слаженного спектакля. Можно было бы говорить об излишнем увлечении режиссера так называемой предыгрой, немыми сценами, которые предшествуют диалогу и которые в этом спектакле иногда кажутся чересчур растянутыми. Можно было бы сказать и о том, что шекспировский текст следует подавать менее грациозно, с более тяжелой, скульптурной лепкой слова. В спектакле текст произносится опять-таки «по-мольеровски», скороговоркой, в чересчур элегантном ритмическом рисунке. Слово у Шекспира, особенно в комедии, звучит грубее, мужественнее и ярче.