Так я прежде готовилась к этому спектаклю, была даже предметом остроумия, – «она выходит на сцену ареста Адриана за две сцены до неё». И была предметом ЧП в театре, – когда в своей уборной «распевалась» -
А я только проверяла низы голоса и верхи, без текста.
Кое-какие идиоты думали, что у меня истерика, и даже однажды вызвали директора. Ладно, переживём и это.
Везут «Дачников». Как давно я их не играла. Бог даст, срастётся.
Все спектакли, кроме «Дачников», я уже играла. Это единственный спектакль, где нельзя хромать.
Кстати, о «Дачниках» – подарили мне настоящий цветок эдельвейс, сначала я была в такой растерянности, – «гордый, горный цветок Эдельвейс», – «одинокий, цветок Эдельвейс». Я про другой цветок говорила, – я видела перед собой какой-то фантастический цветок, – растение смесь тюльпана и орхидеи, и вдруг, – вот такой эдельвейс. А оказывается, это прекрасно! Эдельвейс одинок, – потому что он единственный цветёт в горах, в снегах. И какой бы он невзрачный ни был, он одинокий и горный.
Понимаете, как теперь я буду читать эти стихи!
В этом же вся Калерия.
Наконец везут «Кошки-мышки» и «Фантазии Фарятьева».
Большие спектакли будем играть в театре Моссовета, а маленькие, очень маленькие, в театре Станиславского.
Пишите мне, пожалуйста, очень болит нога.
Ваша Зэмэ.
февраль 1977 г.
Ленок!
У меня такая неожиданная сегодня весна в доме!
Увозят меня на съёмки в 7 утра, привозят поздно, ночью, нога болит, только бы погрузить её, собаку, в ванну, сделать массаж и скорее заснуть.
И вдруг вижу – из твоих подаренных почек распустились такие зелёные-зелёные березовые листочки.
Вот ты и опять сделала мне подарок.
Много-много надо написать вам. Так устаю! Это хорошая усталость! Много хороших новостей.
весна 1977 г.*
Ещё раз здрасьте!
Поздравляю себя и вас, – начинаю репетировать «Последний срок» Распутина и сниматься у Ролана Быкова в фильме «Нос». Прекрасный сценарий и, в общем, моя маленькая роль. Но Ролан так замечательно её придумал, что мне даже в голову не пришло, чтобы от неё отказываться. Тем не менее, за мной гонялись второй режиссёр и директор. Поймать меня действительно трудно. То я летала в Челябинск, то в Ялту, то у меня каждый день репетиции и спектакли.
Про Челябинск я напишу вам следующий раз, – тоже масса впечатлений.
Наконец, эти двое, второй режиссёр и директор, стали ловить меня дома, – день сидят на лестнице, – звонят в дверь, – естественно никого, второй день, – то же самое, на третий день, – позвонили они моим соседям, – объясняют: Она уходит рано утром и приходит поздно ночью.
– Хорошо, – сказали эти люди, – Мы напишем ей письмо. – Написали большое письмо и просунули его в щель двери. И кто-то это письмо быстро схватил.
Стоят обалдевшие люди, обращаются к моим соседям: «Так что, она, значит дома»?
На что мои соседи: даже если бы она была дома, она у нас не такая идиотка, чтобы хватать ваше письмо из рук в руки!
– Да! – догадываются эти двое, – у неё есть сын Ванечка, он пришёл, наверное, с девочкой и не открывает.
Мои соседи: «Ванечка, прежде всего, женат, и когда они приходят с Наденькой в дом мамы, они всегда открывают».
Так в полной фантасмагории все и расстались.
Прихожу я домой после спектакля поздно ночью.
Так! Интересное кино!
На моей кровати лежит письмо от группы Ролана Быкова.
Кто входил в мой дом? Кто?
А оказалось всё очень просто. Мой котёнок Кузя! Он так истомился от одиночества, что каждый признак откуда-то из-за двери воспринимал как что-то необходимое.
И ещё у Кузьки есть такое свойство – ожидание своей хозяйки. Я прихожу ночью домой, – на кровати у меня лежат мочалки, тряпки, поясочки, бинты, которыми я сохраняю свои ноги.
И, представляете, с двух сторон фантасмагория, какая-то мистика. А в сущности, одинокий котёнок.
И как мне дружочка моего оставлять на пять месяцев, мы же уезжаем на гастроли и в отпуск, а потом ещё на гастроли.
Он же отвыкнет от меня!
Вы даже не можете представить, как это маленькое трёхцветное существо встречает меня ночью после спектакля, – я же не звоню, а просто ключом открываю дверь, – мурлыкает, ласкается. Моюсь в ванной, – сидит рядом, пережидает, потом быстро ложится в ногах и засыпает.
Хорошая у меня Кика-Мика! При встрече расскажу про неё много.
Вы будете смеяться, а я в Ялте! Сижу в роскошном номере роскошного отеля, в двух шагах от роскошного стола, за которым я пишу эти строки, – роскошная ванна в чёрном кафеле с крапинкой.