— Знаешь, что я думаю? Ты берешь меня так чертовски хорошо. Но я хочу посмотреть, как хорошо ты возьмешь меня после того, как несколько часов будешь кончать на моем члене.
Я не переживу этого.
Мои стоны медленно переходят в крики, а каменный пол начинает раздирать колени, но боль только усиливает удовольствие.
Одна из его рук погружается в мои волосы, крепко сжимая мои локоны и заставляя откинуть голову назад. Мгновение спустя его зубы сжимаются на моей шее, выдавливая из моих губ очередной крик.
В моем зрении появляются звезды, и я так чертовски близка к тому, чтобы взорваться снова и снова.
— Энцо, — умоляю я.
— Приподнимись, — приказывает он. Я слушаюсь, выпрямляя позвоночник и вновь обретая равновесие на его прессе.
— Потрогай себя, bella — красавица. Потри свой клитор и дай мне почувствовать, как напрягается твоя киска, когда ты кончаешь.
Он продолжает входить в меня, а моя рука перемещается к вершине бедер, находит мой клитор и сильно потирает его. Моя голова откидывается назад, его имя срывается с моих губ, как будто это он прикасается ко мне.
В тот самый момент, когда я думаю, что лучше уже быть не может, он кладет одну из своих ладоней на мой таз и оказывает сильное давление. Мой позвоночник снова чуть не рушится, не готовый к такому натиску ощущений. Я чувствую его гораздо сильнее, и это снова вызывает ощущение необходимости освободить мочевой пузырь.
— О Боже, Энцо, я сейчас снова кончу, — задыхаюсь я.
В глубине его груди раздается рык, от которого по моему позвоночнику пробегают мурашки.
— Мое имя и имя Бога не должны звучать в одном предложении, красавица, — хрипит он, его голос такой же грубый, как и камень под нами. — Одно свято, а другое развратно.
Он загибает пальцы свободной руки мимо моих губ и зацепляет их за нижние зубы, притягивая мой расфокусированный взгляд к своему, на его лице появляется рычание.
— Угадай, кто из них я?
Придушенный крик — мой единственный ответ, когда оргазм пронзает меня. Я кончаю, мои зубы вгрызаются в его плоть, а зрение чернеет от мощных волн, накатывающих на меня. Он поднимает меня с себя, чтобы ослабить давление, жидкость вытекает на его живот, когда я бьюсь в конвульсиях.
Было бы неловко, если бы я была способна чувствовать что-то помимо эйфории.
Затем, свободной рукой, он направляет меня обратно вниз, входит в меня и разжигает блаженство до почти болезненного уровня, держа при этом свои пальцы крепко сцепленными над моими зубами.
Мое тело содрогается, когда его толчки учащаются, я чувствую, как он набухает внутри меня. Затем его голова откидывается назад, его сильное горло издает стон, когда он взрывается рядом со мной. Он замирает, вены на его руках, кистях и шее утолщаются, когда он вибрирует подо мной.
По-прежнему преодолевая волны, я прижимаюсь к нему, издавая еще один дикий рык и заставляя его снова поднять глаза на меня, внутри которого пылает инферно.
— Черт, продолжай высасывать все до последней капли. Ты можешь получить все, детка. Тебе нужно только взять это.
Он притягивает меня к себе за челюсть, как рыбу на крючке. Я пускаю слюни вокруг него, но это, кажется, только подливает масла в огонь, бушующий в его глазах. Я кладу руки на его широкие плечи, одновременно ненавидя и любя то, какими крошечными выглядят мои руки по сравнению с его.
Его глаза на мгновение переходят на мой рот, как будто он раздумывает над тем, чтобы поцеловать меня.
Но он этого не делает. Он просто смотрит мне в глаза, пока мы спускаемся с высоты, создавая одно из самых сильных моментов в моей жизни. У меня никогда не было мужчины, который смотрел бы на меня так, как Энцо. Такое ощущение, что он бросает меня на стол, берет скальпель и разрезает мою плоть, чтобы увидеть мою почерневшую душу, обнаженную перед ним.
Наконец, он отпускает меня, и я едва успеваю закрыть рот, ловя слюну, прежде чем она стекает на его лицо. Я прикусываю губу, наслаждаясь тем, как раздуваются его ноздри, когда он смотрит на меня.
Он не уклоняется от моего взгляда, хотя я не могу сказать того же о себе. Это кажется слишком интимным — слишком прощупывающим. Как будто, если он будет смотреть достаточно долго, он поймет, что я — худший человек, которому он мог бы отдаться.
Я отворачиваюсь, кривя губы в легкомысленной ухмылке.
— Это было...
— Не оскорбляй меня, сжимая то, что это было, в одно слово, — вклинивается он, его глубокий голос хриплый.
— Хорошо, — просто говорю я, скатываясь с него и вздрагивая от ощущения его спермы, покрывающей внутреннюю поверхность моих бедер. Еще одна вещь, которая кажется слишком интимной. — Тогда я не буду.
— Хорошо.
Он все еще смотрит на меня, и мои инстинкты бегства начинают срабатывать.
— Пойдем со мной домой, — говорит он, как будто чувствуя это.
Обычно я чувствую облегчение, когда меня приглашают в их дом, но в этот раз я не чувствую ничего, кроме грусти. Хуже всего то, что этого недостаточно, чтобы остановить меня. Этого недостаточно, чтобы пересилить мое отчаяние выжить.
— Я буду рада.
Глава 5
Сойер
Утренние лучи проглядывают сквозь шторы Энцо, и это кажется мне наказанием. Может быть, потому что мое настроение прямо противоположно солнечному свету и радуге.
Сердце колотится, я осторожно сажусь и перекидываю ноги через край кровати. Энцо тихонько похрапывает рядом со мной, его рука закинута за голову, а простыни спустились до пояса.
Это трудно проглотить. Рельефное тело с мышцами, бороздками и впадинами, от которых у меня вчера вечером несколько раз пересыхало во рту, выставлено на всеобщее обозрение. И эта идеальная буква V, указывающая прямо на оружие между его бедер.
Мы заснули всего пару часов назад, и каждый раз, когда я двигаюсь, мое тело болит. Моя киска болит.
Мужчина был неумолим и ненасытен. Его пальцы и язык были в местах, которых он никогда не касался раньше, и даже мысли об этом сейчас заставляют мое лицо пылать.
Я буду скучать по тебе.
Но мне нужно выжить.
Сжав позвоночник, я осторожно сползаю с кровати, быстро собираю свою одежду и натягиваю ее.
Бросив еще один взгляд на Энцо, я подбираю его выброшенные шорты и роюсь в них, пока мои пальцы не нащупывают бумажник. Гладкая черная кожа скрывает его личность.
Энцо Витале. Тридцать четыре года. Родился 12 ноября — Скорпион; Господи, помоги мне. 6’4 — значит, он на фут выше. Глаза цвета лазури. Он так же восхитителен на бумаге, как и во плоти.
Я никогда ничего не краду физически. Это слишком заметно. Поэтому я быстро фотографирую его, а затем кладу бумажник в его шорты. Прежде чем выскользнуть из комнаты, я бросаю на него последний взгляд, и каждый удар моего сердца отдается в моей душе. Я ненавижу, что поступаю так с ним, но потом я ненавижу, что поступаю так вообще с кем бы то ни было.
Мягко закрыв за собой дверь, я выхожу в его гостиную и кухню.
Он живет в красивом доме — много белого цвета с коричневыми деревянными балками по стенам и потолку. Я была удивлена, обнаружив, что у Энцо хороший вкус и навыки дизайна интерьера. Почти так же, как он был удивлен, когда обнаружил отсутствие у меня рвотного рефлекса.
Пробираясь на цыпочках по помещению, я открывала случайные двери, пока не нашла свою золотую жилу. Его кабинет. Простой деревянный стол, черное кожаное кресло и несколько диаграмм акул, висящих на стенах. Книжные полки выстроились вдоль стены за его столом, заполненные учебниками, которые, скорее всего, предназначены для умных людей.
Адреналин бурлит в моем организме, когда я подхожу к столу и начинаю рыться в ящиках. Ни в одном из них нет ничего ценного — пока я не дергаю за нижний ящик и не обнаруживаю, что он заперт.