— Хочешь услышать грубость, Сойер? Как насчет того, что трудно спать рядом с гребаным демоном, высасывающим души? А того, что ты так близко, что меня тошнит.
Я вздрогнула, в горле образовался камень. Я и раньше думала, что дышать трудно, но сейчас такое ощущение, что я прикована ко дну океана. Здесь, внизу, не только нет кислорода, но на меня давит такое давление, что даже вдохнуть невозможно.
— Что еще хуже? Я все еще чувствую твой запах на своих пальцах, несмотря на то, что ты вымыла меня дочиста. А теперь скажи мне, какого черта ты ждешь от меня покоя, когда ты вторгаешься в каждый из моих чертовых органов чувств?
Ледяная крошка в его глазах тает, медленно сменяясь огнем, таким сильным, что он исходит от него волнами, сжигая меня изнутри и делая воздух плотным.
Он причиняет мне боль, она в моих запястьях распространяется вниз, вниз, вниз, вниз, пока я не сжимаю свои бедра под ним.
Я никогда не пойму, почему я хочу его, когда он так чертовски жесток.
— Ты такой чертовски горячий и холодный, — кусаюсь я.
— Хорошо, — рявкает он. — Потому что не проходит ни одной чертовой секунды, чтобы ты не ебала мне мозги. Ты — худшее, что когда-либо случалось со мной. Каждый день я жалею, что зашел в этот бар. Я ненавижу себя за то, что купился на твою ложь и поверил, что ты всего лишь грустная девчонка. Я ненавижу себя за то, что позволил тебе соблазнить меня. И я ненавижу то, что не могу остановиться, даже сейчас.
Я борюсь с его хваткой, его резкие слова проникают под кожу и цепляются за сухожилия. Они причиняют боль, но только потому, что я не могу винить его.
— Слезь с меня, — шиплю я, покачивая бедрами, но добиваюсь только того, что напрягаю спину. Он такой чертовски тяжелый. — Лучше перестань прикасаться ко мне, Энцо, иначе ты можешь случайно соблазниться.
Он обнажает зубы.
— Все, что ты делаешь, рассчитано. Ты действительно паниковала, когда мы были в том шкафу, или это был еще один твой план?
Я вытаращилась на него.
— Я не просила тебя трогать меня, придурок! Как я могла знать, что ты собираешься сделать?
— Ты делала это, чтобы завоевать симпатию, — обвиняет он.
Я настолько ошарашена, что теряю дар речи.
Но спорить с ним бессмысленно, поэтому я снова дергаю бедрами.
— Слезь с меня! — рявкаю я, чувствуя, как чувство ловушки проникает в мою систему. Я бьюсь все отчаяннее, но его губы лишь жестоко подрагивают.
Далеко не улыбка, но все равно забавно.
— Ты снова собираешься паниковать, bella ladra — прекрасная воровка? На этот раз надеешься на мой член?
— Ты больной, — сплюнула я. — Я не хочу, чтобы эта штука была рядом со мной.
Он наклоняет голову в сторону.
— Нет?
Это вызов, и он только разжигает панику. Он крутит бедрами, его твердая длина плотно прижимается к моему клитору.
— Энцо, — вырывается у меня, но это вырывается с придыханием.
Его губы слегка касаются раковины моего уха.
— Ты бы закричала на этот раз? — мрачно спрашивает он. — Ты всегда так делаешь, когда создаешь свой маленький океан вокруг меня.
— Пошел ты, — вздыхаю я, сопровождаемая дрожью всего тела, когда он снова вскидывает бедра.
— Я не буду. Я уже завоевал твой океан, amore mio — любовь моя. У тебя больше нет ничего, что я хотел бы получить.
Наконец, он отпускает меня и встает надо мной, расставив ноги по обе стороны. Я выскальзываю из-под него, вжимаясь в каменную стену и тяжело пыхтя.
— Ты лжец. Даже сейчас.
Красочные слова вертятся у меня на языке, и я открываю рот, чтобы выплеснуть их, надеясь, что они достаточно остры, чтобы прорезать его толстую кожу, но прежде чем я успеваю произнести хоть один слог, его голова откидывается в сторону.
Его взгляд зацепился за что-то за окном. Что бы он ни увидел, он напрягается, его позвоночник выпрямляется, и он бросается к этому.
— Что? Что это? — спрашиваю я, задыхаясь, поднимаясь на ноги, чтобы встать рядом с ним.
Мои глаза расширяются, на моих губах появляется вздох, когда он понимает, что находится снаружи.
Это девушка. Она стоит в океане, примерно по колено, черная вода лижет ее ноги. Только тонкое белое платье прикрывает ее худощавое тело, воротник свисает через одно плечо, обнажая лунно-белую кожу.
— Боже мой, — бормочу я, бросаюсь на кровать и тянусь к замку на окне, но его заколачивают шишковатые гвозди, не давая ему открыться. — Какого черта? — бормочу я, но мое внимание снова отвлекается, когда девушка входит в океан, заставляя мое сердцебиение резко участиться. — Эй! — кричу я, шлепая ладонью по стеклу, но я уверена, что звук поглощается воющим ветром. Девушка замирает, и я кричу еще, надеясь, что она обернется. Но она стоит на месте, застыв, пока волны бьют в нее.
— Сильвестр идет, — предупреждает Энцо, его голос становится тихим, когда он отходит от меня.
Громкие шаги топают по коридору, но они доносятся не из его комнаты. Он идет с лестницы.
Я поворачиваюсь и сползаю с кровати, дверная ручка покачивается, когда он отпирает ее. Я уже чувствую, как его гнев просачивается сквозь дверь.
Открыв ее, он врывается внутрь, топая деревянными колышками по полу.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — кричит он. Его глаза находят мои, а затем переходят на окно позади меня. — Какого черта вы делаете, юная леди?
— Там девушка, — объясняю я, проводя большим пальцем по плечу. — Она стояла в океане.
— Девушка, о чем ты говоришь? — ворчит он, ковыляя к нам, чтобы посмотреть через стекло.
— Там нет никакой девушки, — говорит он.
— Что? — пискнула я, оглядываясь вокруг него. Но он прав.
Там никого нет.
С открытым от недоумения ртом я поворачиваюсь к Энцо и вижу, что он тоже смотрит в окно. Спокойный, лицо гладкое, но в глазах тень подозрения.
Снова повернувшись лицом к Сильвестру, я настаиваю:
— Там была девушка. Мы оба видели ее.
Сильвестр наклоняется над кроватью, чтобы лучше видеть.
— Там никого не было, — ворчит он наконец. — Тебе все мерещится.
Я сжимаю челюсть в разочаровании, прекрасно зная, что мы оба видели ее.
Переведя взгляд на Энцо, я наблюдаю, как он смотрит на Сильвестра, его подозрительность так же очевидна, как отсутствующая нога старого смотрителя.
Энцо беззаботно пожимает плечами, в его глазах появляется блеск.
— Наверное, это был еще один призрак.
Глава 13
Энцо
— Куда, черт возьми, ты идешь?
Вопрос вылетает у меня изо рта прежде, чем я успеваю его обдумать. Похоже, я чертовски мало думаю, когда дело касается ее.
Прошла неделя с тех пор, как мы застряли в шкафу, и каждый день с тех пор она куда-то исчезает на большую часть дня. Уходит после завтрака и не возвращается до вечера. Она ведет себя вполне нормально, шутит с Сильвестром, но ночью игнорирует мое существование, поворачиваясь ко мне спиной даже во сне.
Она не говорит о том, куда уходит, и с каждым днем мое любопытство разгорается все сильнее.
Может быть, это потому, что мне не нравится торчать здесь наедине с Сильвестром целый день, хотя я нашел, чем себя занять. А может, потому, что мне не нравится, что она нашла выход.
Сойер медленно поворачивается ко мне, наполовину выйдя за дверь с каменным выражением на лице.
Ее кожа начинает бледнеть, что говорит о том, что она не так много времени проводит на солнце. Этот остров — сплошные камни. Здесь некуда идти, кроме как вверх.
— Не твое дело, — огрызается она, закрывая за собой дверь, прежде чем я успеваю ответить.